Эли Бар-Яалом - Нора

Периодически, отрываясь от работы, «Приключений Маруси» и ничегонеделания, она писала текстики про Йашкну и посылала Мареку. Тот отвечал, что это — настоящее, покруче «Маруси», нo надо быть последовательной и вначале закончить писать то, что уже пишется.

Конечно, по-настоящему она в Йашкну и Иермета не верила. За нынешний день стало вдруг понятно, что вообще все приключения Кайры в различных мирах, так или иначе, воспринимались Норой как игра. Ну, летала. Ну, видела. Ну, колдовала. Но — где-то в подкорке — «понарошку». Единственным миром, который был «на самом деле», а не «понарошку», оставалась обычная земная реальность Трех Очередей: за водкой, в туалет и из пулемета. Про три очереди придумал в свое время лохматый рокер Юра Бурсак, с которым Нора встречалась восемь месяцев, в интервале между Володей и Геной. Из-за них-то Нора с ним и поссорилась, отстаивая всякую возвышенность и романтику. А на самом деле была точно такой же, только хорошо притворялась. (Эх, Иермет…)

Даже Марек с его письменными рассказами о знакомстве с Пушкиным и мадам Блаватской не изменил ничего. Подумаешь — у тебя Блаватская, а я самому королю Артуру руку пожимала. А что тебя, мол, кошка ночью за моим окном засекла, так кошку не спросишь, а спросишь — не ответит. Реальность Трех Очередей была непоколебимой, и хуже всего было то, что Нора не отдавала себе в этом отчета, и уверяла сама себя в том, что она-то — не из цивильной толпы, она-то — парит в небесах, она-то…

Реальность Трех Очередей в одно мгновение рассеялась сегодня, когда за окном четвертого этажа вырисовался неподвижный Александр-бань, действительно паривший в небесах. Гюльчатай, кстати, осталась к нему совершенно безучастна. А Нора по-настоящему начала что-то понимать только тогда, когда он, поклонившись, растаял в воздухе, обещав вернуться на следующий день.

Крепостная стена, отделявшая сны, мечты, сюжеты, глюки от повседневной дествительности, развалилась, не выдержав удара тараном. Не первого даже. Третьего подряд. Первым было подключение к Интернету, — она вдруг почувствовала, что весь земной шар сжался в клубочек под ковриком для мышки на ее компьютере. Как назло, на коврике был нарисован глобус. Ощущение прошло, потому что виртуальная реальность, как ни крути, оказалась виртуальной, а, значит, местом обитания Кайры, а не Норы. А вo второй раз в стену ударила история с Диной Кросс.

В послании, посвященном грядущей пятой годовщине окончания школы, Хайчик призывал « помянуть добрым словом покойного Гену, дa будет благословенна его память! Пусть он снова будет с нами, и нас опять будет девятнадцать! (Я, конечно, исключаю Михаила Левкомайского из наших одноклассников!)!».

Левкомайского? Пай-мальчика, чистюлю, любимца учителей? Славку Бородача, школьного террориста, ныне «нового русского», он в списке оставил. Хотелось спросить Хайчика, как Муму Герасима: «за що?»

Нора не стала писать Хайчику, а воспользовалась Интернетом. «Levkomaisky… Levkomajskij… Levkomayskij…». На пятом варианте поисковая машина выдала результат. На экране был портрет очаровательной молодой женщины и текст, начинающийся с «Hi, I'm Dina Cross». Норин английский за год работы с Сетью расправил крылья: она понимала все, и даже нашла несколько ошибок.

Здравствуйте, я — Дина Кросс, и я счастлива. Я живу в Сан-Матео, Калифорния, где занимаюсь консалтингом по маркетингу. Дни моих мучений кончились.

Я — свободная женщина, гордая и довольная своей женственностью. Но я была лишена всех радостей детства, которые знакомы моим сверстницам. То, что я росла в России, не послужило этому причиной: вопреки распространенному до сих пор мнению, современная русская молодежь почти не отличается от нашей, американской. То, что я — еврейка, также не имело значения: мое еврейство не было известно большинству моих знакомых, и антисемитизм, если он и существовал, меня не затронул.

Моя беда была в том, что из-за редкого каприза природы девочка Дина родилась мальчиком Мишей. Я скрывала свое женское «я» до девятнадцати лет, хотя всю жизнь мечтала стать женщиной. Наконец, доктор Мальцер (ссылка на страницу клиники) провел долгожданную процедуру, и Дина вышла на свободу…

Несмотря на пластическую операцию и длинную прическу (парик? или это волосы такие?), со второго взгляда лицо можно было узнать.

Мы жили между гранями, думала Нора. Как фишки в игре. Вначале развалилась стена, окружавшая наш мир, развеялось фальшивое небо (она как раз тогда прочла «Многорукого бога далайна» Логинова): поездка в мир капитала стала возможной при наличии оного капитала, а путь в города, куда еще недавно ездили отдыхать, перерезали таможня и паспортный контроль. Исчезла грань между «нашим» и «иностранным». Потом появилась Сеть, и точно так же растаяла грань между «близким» и «далеким». А теперь? Меняем пол, возраст, расу… Завтра Гюльчатай пойдет в бультерьеры. (А Миша играл в баскетбол. Совсем неплохо. Мокрая футболка. Мяч под мышкой. Голубые кроссовки. Дина Кросс?).