Александр Войнов - Мне нравится все то, что принадлежит другим

Несмотря на плохое зрение Буденовца, столкновения, к счастью, не произошло. Левша отсчитал двадцать восемь дорожек, услышав свисток, стал дышать на каждый гребок и придавил изо всех сил. Он хорошо помнил, что начал дистанцию чуть раньше Буденовца. Какое же было его удивление, когда они финишировали одновременно. Но это было еще не всё. Оказалось, что Буденовец был туговат на ухо. Он не услышал предфинального свистка и проплыл лишнюю стометровку, обогнав Левшу на один круг. А на старте, из-за травмированной ноги. оступился и вместо нырка, мешком свалился в бассейн и поплыл, потеряв при этом несколько секунд.

Левша пристально оглядел растиравшегося полотенцем, успевшего скрыть лысину под капустным листом, своего визави и отметил, что если не видеть лысой головы и обезображенного шрамом лица, то Буденовца можно было принять за двадцатилетнего человека. На его покрытом ровным загаром теле не было ни одной складки или морщины. Только еще один рваный шрам на левой ноге бросался в глаза, из-за которого икроножная мышца была чуть тоньше обычной, и было удивительно. что это почти не сказывалось при ходьбе. Человека, с такими травмами Левша встречал много лет назад и уже не допускал мысли, что придется повстречаться вторично. Но, все-таки не терял надежды еще раз свидеться.

"Невероятное совпадение, – подумал он, – или, все-таки, судьба решила свести нас еще раз".

Случилось это много лет назад, когда Левша был молодым и беспокойным, а земля горела у него под ногами и жгла пятки с двух сторон. Находясь во всесоюзном розыске по подозрению в убийстве Никанора Катсецкого и избегая встречи с вором в законе Психом, он по чужому паспорту завербовался на строительство Дальневосточной железнодорожной ветки в тайге. Строительной специальности не имел, и в платежной ведомости значился как разнорабочий.

Перезимовав в таежном поселке грузчиком при пилораме, по весне переквалифицировался в сучкоруба-трелевщика, и в составе бригады, расчищавшей просеку для железной дороги, ушел в тайгу кормить комаров.

Короткое северное лето прошло для Левши быстро и без происшествий, а в середине осени монолит их коллектива дал трещину. Единственного в бригаде пильщика, кое-как управлявшегося с бензопилой "Дружба", свалил острый приступ аппендицита и его на мотодрезине срочно отправляли в поселок. Тракторист, вальщик и трелевщик-сучкоруб Левша оставались без работы.

– Никакой самодеятельности, – простужено прохрипел прораб, усаживаясь на дрезине рядом с белым, как полотно, пильщиком. – Поработаете пока подсобниками у геодезистов. Я договорился с их мастером. Он закроет на вас отдельный наряд. Заодно и передохнете. Рейку держать, не баланы катать. А пильщика ждите недели через две. Не раньше. Хороший пильщик в этих краях на вес золота. А за старшого остается Ерохин.

Выбор прораба пал на Ероху-тракториста не случайно. Это был необычайно сильный и немногословный двухметровый мужик из Вологды, отслуживший "срочную" в конвойных войсках, у которого ни одна телогрейка не сходилась на груди, а в словарном запасе преобладало словосочетание "Вологодский конвой".

Ероха многозначительно засопел и взял под козырек.

– Будя порядок. Вологодский конвой шутить ня любя. Шаг влево, шаг вправо…

– Дальше не надо, – не дал договорить трактористу прораб и махнул рукой, – окончание я уже знаю наизусть.

Дрезины из поселка еще не было, а новый пильщик объявился дней через пять, и взялся как будто ниоткуда, что-то невнятно пробурчав про вертолет геологоразведки. От этого, затянутого в полинявший парусиновый комбинезон, человека, которому на первый взгляд можно было дать и двадцать пять, и сорок, исходила такая сила и уверенность, что желание задавать вопросы пропадало само собой. Вдобавок, к особому любопытству не располагал рваный шрам на щеке, который был продолжением рта и превращал лицо в смеющуюся уродливую маску.

"Таких надо держать на своей стороне", – предусмотрительно подумал Левша, впервые увидев пришельца.

Новичок ногой распахнул дверь, чуть прихрамывая, вошёл в вагончик, бросил в угол туго набитый вещмешок и уселся на табурет.

– Север любит сильных, а сильные любят пожрать, – заявил он безапелляционно вместо приветствия и, недолго раздумывая, принялся за открытую и разогретую трактористом банку свиной тушенки. Сделав небольшую паузу, он бесцветными, ничего не выражающими глазами посмотрел на лежавшего, на топчане Левшу.