Александр Войнов - Мне нравится все то, что принадлежит другим

Левша обхватил его за шею, слегка кольнул заточенным трёхгранным напильником в грудь и похолодел, почувствовав себя зверем, который вот – вот попадет в западню.

"Чему быть, того не миновать" – решил Левша и приказал напарнику:

– Ползи рядом, псятина троекуровская. При любом раскладе, ни тебе, ни мне назад дороги нет. Много знаем. И ты много стоишь.

Уткнувшись головой в колючую проволоку, Левша достал кусачки и перекусив несколько звеньев, сделал в заборе узкий проход.

– Лезь первым, – подтолкнул он напарника. – Я за тобой. И постараюсь поставить проволоку на место.

Промзона встретила беглецов неприветливо. Слепые окна пустующих цехов смотрели враждебно и подозрительно, а цеха напоминали заброшенные склепы.

– Сворачивай к тарному цеху, – скомандовал Левша. – Прихватим по паре ящиков.

Поравнявшись с бетонным забором, Левша прислонил ящики к ограждению, подтянулся и, обдирая руки в кровь, перекусил нижний ряд колючки и спрыгнул обратно.

– Вперед, – скомандовал педофилу. – За забором воля или смерть, что почти одно и то же.

Когда беглецы оказались в трех километрах от лагеря, Левша достал пакет с халвой, откусил большой кусок, прожевал вместе со снегом и протянул напарнику.

– Это сладкое слово свобода слаже самой сладкой халвы, – выдохнул он. – Воистину, кто не был лишен свободы, тот не знает ей цены. Быстро переодеваемся и в путь. Дорога каждая минута.

– Золотые слова, – согласился педофил.

Полтора года после побега все складывалось удачно. Получив от Губернатора обещанный гонорар, Левша сделал полный набор документов, осел в заштатном городке и больше года занимался плаванием. Хотелось понять, что почувствовал Мартин Иден в свои последние минуты. Почти ежедневные тренировки дали неожиданный и противоположный результат. Левша и думать забыл о самоубийстве. Тело стало сильным, упругим, гибким, как в молодости и пропала седина. Казалось, что таймер в его организме включил обратный отсчет. С удовольствием заметил, что когда проплывал пятикилометровую дистанцию, ему вслед с интересом смотрели молодые пловчихи. Левша со средней скоростью проплывал не меньше ста бассейнов в день, добавляя дистанцию и не чувствуя усталости.

"Если так пойдет, через полгода смогу переплыть ла Манш, – подумал он. – А на обратном пути можно будет ограбить банк в Германии. Надо только подтянуть немецкий".

Открывающиеся возможности радовали душу, и мысли о самоубийстве уходили куда-то далеко в будущее.

"Думаю, что самомокруху нужно перенести на сто первый год жизни. И ни на день раньше", – сказал он сам себе.

Когда стопка губернаторской "зелени" пошла на убыль, Левша зашевелился и начал искать работу. И тут, как из под земли, вынырнул Витька Лепешка и сделал заманчивое предложение, от которого нельзя было отказаться.

На следующий день отправились в загородный дом к заказчику. С этого момента все и закрутилось не в ту сторону. Вместо заказчика их встретила оперативная группа, и небо им показалось с овчинку. Через сутки старший группы отвел задержанных в подвал, и вручил каждому по листу бумаги.

– Двое мне не нужны. В город повезу только одного. Того, кто больше напишет явок с повинной. Второго "зачистим" при попытке к бегству. Вас разведут по отдельным комнатам и время пошло.

За свою беспокойную и не совсем праведную жизнь Левша побывал во многих передрягах, но, ни разу не попадался на такую мякину и ему уже давно так не доставалось. Разбитая голова ныла тупой саднящей болью, и казалось, что этому не будет конца. Распухшими пальцами левой руки пошатал зубы и подумал: "Если буду жить, буду заниматься только плаваньем. Всё остальное мне что-то не на фарт".

С трудом удерживая разбитыми пальцами ручку, Левша нарисовал на белом листе рисунок, который не решился бы напечатать самый откровенный порножурнал.

"Будем считать, что это одна из форм суицида", – подумал Левша. Может, мне взять кличку "Суицид".

Через час оперативник забрал рисунок и, не проронив ни слова, ушел.

"Зря занимался плаваньем. Видать, не плыть мне через ла Манш", – подумал Левша и задремал.

Минут через десять он пришёл в себя от звука открывающейся двери и воспринял происходящее как продолжение забытья. На пороге стоял Тыквоголовый. Левша с трудом узнал в этом подтянутом, самоуверенном человеке своего напарника по побегу. Куда-то подевалась сутулость и второй подбородок. Он казался выше ростом и шире в плечах. И только продолговатая желтая лысина напоминала прежнего лжепедофила и мнимого губернатора.