Борис Иванов - Сборник Иванов, Щербатых. 34-й мир

– Не надо включать свет, мистер Беррил, – тихо окликнула его от окна тень, еле заметная на фоне подсвеченных с улицы огнем рекламы жалюзи.

– Вы меня напугали, Мацумото-сан, – устало вздохнул Барсук, опускаясь в свое глубокое кресло и шаря по столу в поисках ящика с сигарами.

– Послушайте, Следователь, – тихо сказал Гвидо. – Если вы считаете, что аварийный сигнал надо все-таки включить, то сейчас – самое время... Хозяева настроены весьма агрессивно. И ни одной знакомой фигуры не вижу среди наших спутников...

– Ну, а свой блок вы почему не включили? – чуть иронически осведомился Кай.

– В таком случае, мы понимаем друг друга... Те, кто охотился за нами, верно только и ждут, чтобы взять пеленг... А с этими...

Продолжить ему не удалось: их, наконец, вывели на поверхность.

– Вот теперь смотрите, человеки, что ваши сделали... – горько прокартавил главный конвоир.

Пейзаж перед ними открывался и воистину безрадостный.

Серый пепел устилал чуть ли не до горизонта еще утром заросшую древним лесом равнину. Только вдалеке – там, где уже неукротимо занимался тропический рассвет – гневный и скорый – темнела полоска уцелевших джунглей. Карикатурами на древний ядерный апокалипсис то там, то тут вставали над этой лунной панорамой серые грибы выбросов пепла там, где что-то еще горело или еще взрывалось... В пустом небе гасли одна за другой звезды, и только многочисленные луны яркими, рождественскими какими-то фонариками крались в наступающий день.

Все трое землян и их конвой стояли на сравнительно высоком холме, у подножия которого – не так далеко от них быстро стягивалось кольцо небольшой, но очень сплоченной толпы. Толпа лопотала тихо, но недружелюбно. Временами то один, то другой из аборигенов брал инициативу на себя, поднимался по склону и вдруг замолкал. Но продолжал при этом жестикулировать. Должно быть, голос его переходил в неслышимый диапазон. Временами же, наоборот, оратор начинал звучно тараторить вслух со страшной, притом, скоростью.

«Странно, – снова подумалось Каю, – ну, ведь слышал же я все это... Никакой это не язык... Жаргон. Только не припомню – какой... Неужели это мы так на них здорово повлияли? Хотя – чему удивляться? В Океании даже полуразумные дельфины перешли на пиджин-инглиш...»

– Народ говорят, что сегодня много зла человеки делают Лесу, – строго сказал главный конвоир. – Народ говорят, что человеки у Народ хотят отнять не только жизнь, а и разум, тоже... Народ говорят, что три Учителя сейчас в плену в Периметра.

– А Народ не говорят, при чем тут мы? – вежливо поинтересовался Гвидо.

– Народ говорят, что человек со стального дракона – от Легиона. Легион убивает. Легион берет Учителей. Легион делает беда. А человеки с Земли дружат с Легиона... – страж вконец разволновался.

Шишел-Мышел вполголоса помянул бестолковых чурок, но не стал развивать эту мысль.

В этот момент раздался почтительный ропот, и откуда-то из другого лаза – не из того, из которого вышли пленники, шестеро богомольцев торжественно вынесли и потянули к вершине холма легкие носилки. На носилках покоился Учитель Ю.

Испросив глазами разрешения, Федеральный Следователь шагнул им навстречу, опустился на корточки у поставленных на относительно ровное место носилок. Тихо заговорил. Суровый конвойный, тем временем, довел до сведения подопечных соображения, высказанные очередным оратором – довольно упитанным пумоидом. У оратора были основания быть весьма расстроенным: пострадал его живой тотем. Бог его весть, что именно приключилось с его живым талисманом, но на запястье аборигена болталась лишь оборванная цепочка.

– Народ думает, – переводил страж, – что человеков следует закопать в пепел. Пока он горячий... Еще народ думает, что надо почтить память Учителей. Жертвоприношением.

– Их же пока никто не убивал, учителей этих чертовых... – возразил с места Шаленый, и удостоился укоризненного взгляда конвоира.

– В Периметра абориген никто долго не живет, – скорбно пояснил он, – в Периметра абориген быстро умирает. Даже Учитель очень быстро умирает. Теперь...

Тем временем на склон поднялся следующий оратор. Определить его биологический аналог было довольно трудно: более всего, как ни странно, он походил именно на человека. После квалифицированно совершенной над ним процедуры мумификации.

Мумия испустила довольно длительное молчание. Жестикуляция у этого аборигена полностью отсутствовала.