Амели Нотомб - Страх и трепет

В одной из фирм, с которой торговала «Юмимото», работал двадцатисемилетний голландец по имени Пит Крамер. Увы, он не был японцем, но занимал пост, равный должности моей мучительницы. И поскольку рост у него был метр девяносто, я решила, что он вполне достойная партия для Фубуки. Когда он заходил в наш офис, на нее было жалко смотреть: она изо всех сил старалась привлечь его внимание, источая патоку и лихорадочно теребя свой пояс.

Это был славный и видный парень. Голландское происхождение сближало его с немецкой нацией, что в глазах японцев делало более простительной его принадлежность к белой расе.

Однажды он мне сказал:

— Как вам повезло, что вы работаете с Фубуки Мори. Она такая милая!

Забавно было услышать подобное признание. Я решила передать его моей коллеге, с особым нажимом и несколько иронично повторив его слова о том, что она «такая милая». И добавила:

— Это значит, что он влюблен в вас.

Она изумленно взглянула на меня:

— Вы так думаете?

— Я уверена.

Она растерянно молчала. И лихорадочно обдумывала ситуацию, решив, вероятно, следующее: «Она белая и знает обычаи белых. Может быть, один раз в жизни ей стоит поверить. Но она не должна знать моих мыслей».

И, напустив на себя свой обычный холодный вид, она сказала:

— Он слишком молод для меня.

— Он младше вас всего на два года. По японским традициям это считается очень хорошей разницей, она позволит вам быть анэ-сан нёбо, то есть «супругой — старшей сестрой». У японцев такие пары считаются самыми счастливыми: женщина чуть-чуть опытнее, чем мужчина. И она его опекает.

— Знаю, знаю.

— Так что же вас останавливает?

Она промолчала. Но было ясно, что она задумалась.

Несколько дней спустя снизу предупредили, что к нам приехал Пит Крамер. Фубуки охватило неописуемое волнение.

День, к несчастью, выдался очень жаркий. Голландец снял пиджак, и на его рубашке под мышками стали видны широкие влажные круги от пота. Мне бросилось в глаза, как изменилась в лице Фубуки. Она пыталась продолжать разговор, словно ничего не заметив. Но голос ее звучал крайне фальшиво — чтобы выдавить звуки из перехваченного спазмом горла, она при каждом слове вытягивала голову вперед. Всегда такая красивая и невозмутимая, она сейчас смахивала на индюшку, которая готовится к обороне.

Не сознавая, сколь жалко она выглядит, Фубуки украдкой поглядывала на сослуживцев. Хоть бы они ничего не заметили! Увы! попробуй определить, заметил кто-нибудь или нет. Тем более если речь идет о японцах. Бесстрастные лица квалифицированных сотрудников «Юмимото» выражали лишь вежливую благожелательность, обычную при встречах с представителями фирм-партнеров.

Самое комичное, что Пит Крамер даже не подозревал, что стал причиной скандальной ситуации и вызвал душевное смятение у милой Фубуки Мори. Ноздри ее трепетали, и было нетрудно догадаться, по какой причине: она пыталась определить, подмышечный срам голландца выражался лишь в кругах на рубашке или…

И тут наш симпатичный голландец нечаянно и бесповоротно лишил себя почетной возможности внести вклад в развитие евразийской расы: завидев в небе дирижабль, он ринулся к окну. Возникшие при этом стремительном движении воздушные волны разнесли по комнате — словно искры бенгальского огня — исходивший от него запах, и всем стало ясно: от Пита Крамера несет потом.

В огромном офисе не было человека, который бы этого не почувствовал. И никого не умилил детский восторг, который вызвал у этого парня рекламный дирижабль, регулярно летавший над городом.

Когда дурно пахнувший иностранец покинул наш отдел, у моей начальницы в лице не было ни кровинки. Однако с уходом голландца ее страдания не закончились. Первый удар нанес заведующий отделом господин Сайто:

— Еще минута, и я бы просто не выдержал!

Все дружно подхватили:

— Неужели эти белые не понимают, что они смердят, как падаль?

— Если бы нам удалось объяснить им, как от них воняет, то на Западе образовался бы потрясающий рынок для сбыта наших дезодорантов!

— Даже если мы поможем им избавиться от скверного запаха, они все равно будут потеть. Такая уж это раса.

— У них даже красивые женщины потеют.

Они веселились от души. И никому не пришло в голову, что их слова могут меня обидеть. Поначалу мне это даже польстило: быть может, они перестали меня воспринимать как белую. Но очень скоро я поняла: меня просто не принимают в расчет.

И ни один человек не догадывался, какое роковое значение имел этот эпизод для моей начальницы: если бы никто, кроме нее, не заметил подмышечного позора голландского жениха, она еще могла бы закрыть глаза на врожденный порок своего возможного избранника.