Иван Дроздов - Шальные миллионы

— Уехать тебе надо, Аннушка, — проговорил тихо, и тревога электрическим током пронзила ее сердце.

— Куда?

— Домой. На время, пока я не позову.

— Нет! — сказала она твердо. — Я не поеду. Останусь с вами. И буду помогать. Вы только укажите, что мне делать.

Он помешал кочергой в камине, стал накладывать дрова. Не глядел в сторону Анюты, но знал: она смотрит на него неотрывно, ждет ответа. А он, в свою очередь, понял, что Анюта одного его не оставит. И это вселяло надежду: она может его полюбить, может быть, уже любит. Возникло желание рассказать ей о предстоящем деле, но, посмотрев на лежащую перед нею на столе тетрадь, подумал: «У нее свой путь, не надо навязывать ей опасную работу». В раздумье проговорил:

— Хорошо. Оставайся здесь. Но обещай: ты будешь меня слушаться.

Она кивнула:

— Готова повиноваться. Мне приятно иметь господина.

Костя подошел к Анне, взял ее за руку, повыше локтя.

— Умница! Я сейчас поеду, а тебе из города позвоню.

Анюта поднялась.

— А можно вас попросить, милый, дорогой Костя: звоните почаще. Мне тогда будет покойнее, и легче пойдет моя работа.

— Буду звонить.

И он вышел.

К операции подступился не сразу, начал с посещения музея. Поднялся на второй этаж в крыло служебных помещений, прошел по длинному коридору в самый конец; здесь в укромных уголках стояли двое «искусствоведов в штатском». Метнул на них взгляд, — одного узнал: видел его в кабинете Старрока, — кажется, в погонах капитана. «Наши! Старрок уже взял объект под контроль. Будут помогать».

На Косте был черный парик «а ля батька Махно» и ловко приклеенная седая клиновидная бородка. Открыл дверь, громко спросил:

— Николай Иванович был?

— Какой Николай Иванович? — заскрипела старуха.

Костя деловито оглядел комнату, стараясь запомнить расстановку мебели, — в углу у двери старинный, с резной отделкой шкаф. «Здесь. Всё здесь».

Старуха — не на что смотреть. Будь у нее палка или метла — готовая ведьма. «Раскольников бы ее топориком — хрясь! И дело с концом», — пришла в голову шальная, игривая мысль.

— Вы слышите, гражданин, — какой Николай Иванович?

Костя по-хозяйски продолжал осматривать комнату, подошел к окну и окинул взглядом окна третьего этажа дома, стоявшего рядом. Оттуда можно наблюдать за старухой. И хотя здесь висят шторы, но днем они, похоже, раздвинуты. Осмотрел потолок.

— Лепка отвалилась, придется ремонтировать.

— Не надо ничего ремонтировать!

— А это вы… Николаю Ивановичу скажете. Стены не вызывали подозрений: очевидно, ход в сейф или в нишу из шкафа идет.

И — ни здравствуй, ни прощай, — даже не взглянув на колченогую ведьму, вышел из комнаты. Походка у него была старческая: он сутулился и смешно, по-чаплински, двигал ногами.

Считал шаги, — сколько их по коридору и до поворота направо, а здесь спуск по лестнице, постовой, — тоже наш человек, и этого видел в новой, центральной милиции. «Хорошо, — отметил про себя Костя. — Старрок все предусмотрел».

Старрок, получив звание генерала, был сразу же переведен в милицию поближе к центру. Костя, как они и договаривались, перевелся с ним. И здесь, в новом коллективе, он еще не всех знал. Этого, стоящего на выходе в вестибюль, он не видел.

Очутившись на улице, вошел в подъезд соседнего дома, поднялся на третий этаж. Дверь открыла пожилая женщина, — открыла сразу, не спрашивая, кто звонит, зачем.

— Можно к вам?

Пропустила, — и тоже запросто, без видимых опасений. «Доверчивы, как дети», — подумал Костя.

— Нужна комната для одинокой девушки, на месяц, на два. Не сдадите?

— Комната есть, но нет желания ее сдавать. Да вы проходите.

Зашли в эту самую свободную комнату — кабинет с письменным столом, с книжными шкафами и полками. Мебель старая, добротная, — по всему видно, жильцы небогатые, за модой не гнались.

— Муж недавно умер, ученый, профессор. Его кабинет. — Женщина заплакала.

Костя сидел молча, не утешал, не нарушал печальной святой тишины.

— Дети есть, но сын живет в Москве, дочь с зятем за границей, — он дипломат. Слава Богу, живут хорошо. А вы… Вам эта девушка кем доводится?

— Я офицер, вот документ, — вынул из кармана удостоверение, но женщина смотреть не стала, — верила на слово. — А девушка — моя родственница, живет на Дону, но хочет посмотреть наш город, пожить, а если понравится, найдем ей работу.

— Если б я была уверена…

Костя снова вынул документ.

— А вот — моя служба, мой телефон, мой адрес… Могу поручиться и готов отвечать за нее, да тут и отвечать нечего. Девушка строгого поведения, с высшим образованием.