Иван Дроздов - Суд идет

— Наш Василий решил наказать членов комитета за войну в Ираке и превратил ваших генералов в пьяных дебоширов. Он ударил их большой дозой лучей Импульсатора. В малой дозе эти лучи лечат людей, а большие… вот смотрите, во что превратились важные и умные дяди.

А тем временем члены комитета, один за другим, вышли из кабинета, а генерал Гюнт надел кожаный плащ и тоже хотел выйти, но путь ему преградили два дюжих санитара. Один из них что-то хотел спросить, но Гюнт хватил его кулачищем по уху и уж хотел ударить второго, но санитары его схватили и потащили к двери. Но генерал вырвался и стал избивать обоих. Тогда санитары как-то изловчились, схватили Гюнта за руки и подтащили к раскрытому окну. Здесь они приподняли полы его кожаного пальто, перевалили грузное тело через подоконник. Генерал повис за окном. Санитары подсунули полы его пальто под раму, крепко закрыли окно и генерал остался висеть снаружи. Некоторое время он висел молча, очевидно не понимая, что с ним произошло, а затем истошным голосом стал звать на помощь.

Папа Джо повернулся к помощнику Кларку:

— Кларк, вы понимаете, что происходит?

— Признаться, не очень. Я всего ожидал от Василия, но чтобы сыграть такую штуку!..

Папа Джо перевёл взгляд на губернатора. Тот тихо и как будто виновато проговорил:

— Если у них есть такое!..

И он пожал плечами.

Драгана выключила компьютер.

Во время всех этих необыкновенных и совершенно неожиданных для меня событий я жил на Русском острове и собирал материал для очередного своего романа «Славянский котёл», который, кстати сказать, недавно напечатан в Санкт-Петербурге в лестной для каждого писателя серии «Русский роман». Проживал я в доме дяди Драганы, адмирала Яна Станишича. Адмирал был командующим американской эскадрой, но недавно вышел в отставку, и племянница предложила ему стать главным администратором острова и подарила ему дворец, который некогда был построен для неё, хозяйки острова.

Русский остров купил для горячо любимой внучки дедушка Драган, известный в Америке миллиардер, владелец танкерного нефтяного флота, — он время от времени прилетал на остров на личном серебристом вертолёте с роскошным салоном на двенадцать пассажиров. Жил он то во дворце у внучки, то у своего сына адмирала Яна. Станишичи — сербы по национальности, но в каждом из них я нашёл много чисто русского духа, из чего сделал вывод: все славянские народы имеют один общий корень, и это в будущем послужит основой для тесного сплочения славян и их выступления на мировой арене как единой могучей силы. Только эта славянская цивилизация и найдёт в себе энергию для спасения человечества от всеобщего распада и растления, которые несёт с собой безнациональная, потерявшая свой курс в мировой истории Америка.

Я скоро сдружился с врачом-психологом, нашим соотечественником, а теперь гражданином Америки Ноем Исааковичем. Он был приставлен к русскому учёному, выкраденному американцами, но затем каким-то чудесным образом попавшему на Русский остров, Борису Простакову для поддержания в нём постоянного хорошего настроения и работоспособности. Ной Исаакович прознал, что я являюсь личным гостем хозяйки острова и пользуюсь дружеским расположением её дяди адмирала Станишича, быстро ко мне пристроился и незаметно для меня стал очень нужным, почти незаменимым человеком. Я же по своей первородной, свойственной для многих русских простоте скоро завоевал его расположение. В своей жизни я четверть века работал в редакциях газет и журналов, десять лет был сотрудником «Известий». Эта газета — правительственный официоз, имела печальную славу эпицентра советского еврейства, и я, тесно общаясь с евреями, находясь со многими из них в дружеских отношениях, невольно усвоил характерные черты этих людей, их жесты, интонацию разговора, и это быстро заметил Ной Исаакович. В обыкновенной для врача-психолога дружественной манере он однажды воскликнул:

— Хо! Дорогой Иван Владимирович! Я слышу в вашей речи родные нотки, и даже что-то от старого Бердичева, где я родился и жил в еврейском квартале, — уж нет ли в вашем роду…

Я в том же тоне ответил ему:

— Ну, что вы такое говорите! Мы сколько уже веков живём вместе в России, давно перемешались, — в вас я вижу немного от Арона, а во мне, наверное, чуть больше будет от Ивана. У русского народа есть пословица: с кем поведёшься, того и наберёшься.

Ной Исаакович, видя мою незанятость, предложил мне прогуляться с ним по острову, и мы пошли в сторону гостиницы «Илья Муромец». И когда поравнялись с ней и нам во всей красе открылся её фасад с колоннами из зеленого мрамора, Ной Исаакович остановился и, взмахнув руками, проговорил: