Иван Дроздов - Суд идет

Как и все управляющие центры, пульты и посты, электронный центр «Евпатия» находился внизу, на первом этаже. Однако же стоит ступить за его порог, как вам уже чудится, что вы попали вовнутрь стеклянного шара, за которым со всех сторон от горизонта до горизонта открываются море и небо. Было ещё и такое впечатление, что вы не на корабле, и даже не в помещении, а находитесь на улице. Перед вами приборная доска со множеством рычажков и кнопок, и перед ней кресло оператора. С кресла поднялся и вышел навстречу гостям немолодой мужчина с густой шевелюрой русых волос и представился:

— Дежурный оператор Глеб Светличный.

Капитан Светов пожал ему руку и представил гостей с Русского острова, назвав их дорогими и давно желанными. Глеб, здороваясь, каждому говорил:

— Я знаю вас. Давно знаю. Наша электроника не только позволяет видеть, но и слышать нужного нам человека, и потому у меня о вас целый банк данных.

Оператор предложил всем кресла, стоявшие тут же, словно на поляне. И при этом заметил:

— Эффекты нашей электроники позволяют вам забыть, что вы находитесь глубоко под водой: вам кажется, что сидите на зелёной лужайке и любуетесь красотами океана. Подобные эффекты есть у нас и в других помещениях. Эта прекрасная иллюзия всё время поддерживает у всех состояние отдыха и свободы.

Капитан Светов что-то тихо сказал оператору, и тот занял место в своём кресле. А капитан попросил у гостей минутку внимания. И стал говорить им:

— Вы, конечно, не забыли ужасную трагедию, происшедшую с атомной подводной лодкой «Курск». У нас на счету каждый участник этой гнусной диверсии — и всем мы воздаём должное за их преступление. Сегодня вы видели заключительный акт нашей мести, но есть ещё несколько человек, которым наш суд вынес приговор не столь суровый; мы им оставили жизнь, но отняли радость. Это люди, которые знали о готовившейся атаке на «Курск», но не принимали в ней непосредственного участия, и даже не думали, чем завершится их диверсия.

Борис Простаков сказал:

— Очень бы хотелось знать, как вы это делаете? Мы в своей лаборатории тоже ищем методы и формы наказания преступников, но в наших руках пока только лишь Импульсатор, который лечит. Впрочем, если закачать в человека лошадиную дозу наших лучей, то можно его и примерно наказать. К сожалению, мы не можем доставать жертву на далёком расстоянии. У вас же, как я понимаю…

Он оглядел щит управления.

— Понятен ваш интерес, — кивал головой Сергей Светов. Вам нужна Длинная рука и нужен точный адрес цели. Эту проблему решила наша физическая лаборатория.

Сергей посмотрел на своего брата Фёдора:

— Эти секреты спрятаны у него, нашего физика.

Перевёл взгляд на Павла Неустроева:

— Наш физик Фёдор и ваш физик Павел теперь знакомы, надеюсь, они найдут общий язык.

И потом, с минуту помедлив:

— Мы как-то сразу вам поверили, и мне кажется, поделимся своими тайнами. Ваш-то остров Русский, а наш корабль — частица России: непотопляемая, неубиваемая, вечная. И она, как наша Белоруссия, не сдалась демократам.

Островитян домой отвозил на своей «Пчелке» Фёдор Светов. Провожая их, капитан сказал:

— На некоторое время хотел бы поселиться со своим «Евпатием» под боком у вашего Русского острова. Не возражаете?..

Драгана воскликнула:

— Мы будем рады. Мы счастливы!

Прилетев на остров, Павел Неустроев сказал Драгане:

— Моего коллегу Фёдора я забираю к себе, и мы с ним будем заниматься научными делами. А кроме того, он обещал научить меня летать на его самокате.

Он неожиданно дал «Пчёлке» и новое название: самокат.

— Я тоже хочу летать на самокате, — сказала Драгана.

И Фёдор, улыбнувшись, пообещал и её, и Бориса, если он пожелает, — всех обучить вождению катера и самолёта.

На том они и расстались.

Дома Драгана и Борис засели за компьютер. И открыли сайт академика Светова. Читали текст беседы великого учёного со своими ближайшими сотрудниками.

Академик говорил:

«Вы теперь хотите знать, какую роль сыграл Сталин в создании нашего корабля, и вообще: что же такое Сталин и есть ли его роль в происходящих ныне событиях в России? Могу вам сообщить свои соображения, рассказать, как я понимал Сталина в молодости и как понимаю его теперь.

Новейшие события в России нас научили смотреть на национальность человека. Кто же такой Сталин по рождению? Мы теперь знаем, и наши собственные биохимические исследования показывают, что национальность — главный критерий в оценке любого человека, особенно если человек занимается политикой или искусством, является деятелем культуры.