Иван Дроздов - Суд идет

И как раз в этот момент на экранах телевизоров, перед которыми сидели онемевшие от страха американцы, появился незнакомый им человек и громко на английском языке прочитал строки русского поэта Евгения Корнилова:

Никто ни о чём не спрашивал капитана, не задавала вопросов даже трудно сдерживавшая восторг и любопытство Драгана, но капитан, выждав небольшую паузу и не желая больше томить в недоумении гостей, заговорил сам:

— Вместе с большим коллективом конструкторов мы создавали свой корабль десять лет, а затем двенадцать строили, и вот уже пятнадцать лет его обживаем. Боюсь показаться скучным, но вынужден назвать несколько цифр. Длина «Евпатия» — семьсот метров, ширина триста, а высотой он встал бы вровень со средним пятиэтажным домом. Этажей у него три: верхний конструкторы отдали людям, средний назначен для научного городка и систем, управляющих кораблем, а внизу располагаются машины и механизмы, обеспечивающие ход корабля, его живучесть и боевую мощь. Тут же хранится его энергетический запас, размещены склады, кухни, столовые, школы и детские учреждения. Пока мы не знаем силы, способной одолеть «Евпатия», а что до системы слежения и сбора информации — он во много раз превосходит электронные возможности Пентагона, ЦРУ и самых крупных банков мира. Электроника вашего Русского острова тоже имеет много достоинств, но мы не однажды потрошили и ваши тайны, и прослушивали разговоры внедрённых к вам агентов; можем представить вам записи их бесед.

Лекция продолжалась минут двадцать, а затем к академику подошёл его старший сын Дмитрий и что-то шепнул ему на ухо. Капитан прервал рассказ и поднялся из-за стола:

— Мы теперь пойдём ужинать в столовую биохимической лаборатории, — ею заведует мой старший сын Дмитрий. Вот он нас приглашает.

Столовая была небольшой, человек на двадцать. Здесь, в яйцевидной каюте, как потом узнали гости с острова, принимали особо важных людей, прибывавших на корабль по личному приглашению академика Светова. Люди посторонние хотя и не часто, но тоже появлялись на корабле. Командир «Евпатия» да и его главные помощники гостей не боялись. В компьютерном информационном банке корабля содержались сведения об учёных, совершавших крупные открытия, создававших чудо-машины, и вообще изумлявших мир чем-нибудь необыкновенным, сулившим человечеству большие перемены. Судьбы таких учёных складывались по-разному; чаще всего, к ним прилипали авантюристы, и тогда закипали интриги, грозившие погубить и учёного, и его открытие. «Евпатий» нередко подавал таким учёным руку помощи. К ним прилетали на невидимом и беззвучном «Ковре-самолёте», или как его тут ещё называли «Пчёлке», и с согласия учёного на какое-то время увозили к себе на борт «Евпатия». Некоторые из них оставались тут навсегда. Другим давали задание и определяли их в лабораторию какой-нибудь прибрежной страны, чаще всего на американском континенте. Таких учёных у «Евпатия» набралось много. Через них и при их помощи научные лаборатории мятежного корабля приобретали нужные приборы, реактивы, решали многие научные проблемы. Наконец, пассажирам корабля нужно было есть, пить; тут было много детей — их учили, растили; на всё требовались деньги. И деньги нужны были очень большие. И хотя денежная проблема была на корабле самой трудной, но и она решалась.

Капитан Светов сказал островитянам:

— Мы давно наблюдаем за вашей жизнью. У вас на острове жили и люди, которых мы внедряли к вам, — их информация позволила нам признать, что между вами и нами много общего; вы тоже остров в человеческом море, имеющий целью спасти Славянский мир, а если понадобится, то протянуть руку помощи и другим народам. Мы полюбили вас и хотели бы, чтобы и вы нам доверились. И тогда мы устроим свадебное путешествие — пригласим вас в полёт над городами Америки.

Что это за полёт намеревался совершить «Евпатий», они не знали, и им, конечно, очень бы хотелось узнать, но от поспешных вопросов они воздержались. Одно им только было уже теперь ясно: капитан доверял им.

Сидели у большого, похожего на автомобильное колесо иллюминатора, за выпуклым стеклом которого весело играло солнечными лучами бирюзовое море, вдали виднелись берег и небольшой городок.

Две девушки — совсем юные, им было лет по шестнадцать-восемнадцать — приносили еду, относили пустые тарелки. Академик, кивая на них, говорил: