Александр Лекаренко: Последнее путешествие Клингзора

- Вы уж меня извините, - криво усмехнулся он, - но это - метафорическая болтовня, философское любомудрие, оторванное от жизни.

- Ничуть нет, - возразила Диана. - Эта схема вскрывает очень конкретные механизмы, управляющие жизнью. В свое время, видите ли, пастухи изобрели понятие греха, чтобы легче управлять стадом. Они сделали человека больным, слабым и управляемым, привив ему вирус первородного греха, в буквальном смысле, от рождения. Они отравили все колодцы, питающие физическую и духовную жизнь: секс, любовь, честь, гордость, национальное достоинство, даже пища - стали греховными. И произошло это не 2000 лет назад. Это произошло менее тысячи лет назад. В историю после “Рождества Христова” была искусственно вставлена тысяча лет, которых не было, чтобы упрятать фальшивку во тьме веков, а заодно и освятить ее традицией, которой не существовало. Течение Истории было искусственно разделено на “до” и “после” плотиной “Рождества Христова”, а человеческая эволюция оказалась запряженной в мельницу строителей.

- Про эту тысячу лет я уже слышал, - сказал он. - Русский анархист Николай Морозов обнаружил эту вставку еще в начале ХХ-го века. И написал об этом книги. Отбывая, кстати, 25-летний срок в Шлиссельбургской крепости за терроризм. Но все равно, слишком просто у вас все получается. А простота бывает хуже воровства. Может, не враги вставили, а вы пытаетесь украсть эту тысячу лет у всего человечества, а? Вместе с Морозовым?

Диана расхохоталась:

- Очень уместное замечание, учитывая Колин срок. Но ведь процесс строительства отнюдь не требовал сложных расчетов. Посудите сами, на несколько десятков миллионов человек, населявших тогдашний “цивилизованный” мир приходилось едва ли несколько десятков тысяч грамотеев. Так что стоило переписать всю историю Прошлого, для всех будущих поколений? Кто мог проверить? После этого оставалось только подключиться к приводу демократии и внедрить повальную грамотность, чтобы никто не мог защититься непониманием от пришествия Прекрасного Нового Мира. Человек существует, символизируя. Мир человека - это символический мир. Каждый символ обретает существование в опоре на предшествующий ему и объясняющий его символ. С каждым следующим поколением каждый фиктивный “факт”, опираясь на другие “факты”, приобретает все большую плотность и весомость кирпича через традицию и отдаленность во времени, а История начинает объяснять самое себя. Она уже никуда не идет. Она стоит. Куда может идти Вавилонская башня?

- Все это очень патетично, - усмехнулся он. - Но есть одно обстоятельство, которое делает все ваше построение не более чем поэтической абстракцией.

- И что же это за обстоятельство?

- Тот очевидный факт, что во все века христианства, сколько бы их не было, существовало не так уж много людей, которые всерьез верили во всю эту христианскую хренологию. Вся история христианства - это сплошное нарушение норм христианства.

- Совершенно верно, - сказала Диана. - И ответ на ваше возражение заключен в нем самом. Нормы христианства, заведомо и обдуманно бессмысленны. Они придуманы для того, чтобы было, что нарушать. Само их существование вводит в мир грех. А вместе с ним - внутренний конфликт, болезнь и слабость. Человек растрачивает себя в борьбе с самим собой, с призраками греха, внедренными в его сознание. Это много раз подтверждено не философским резонерством, а клиническими исследованиями психиатров, начиная с Фрейда. Сознание греха, то есть чувство вины - это болезнь. Не в теологическом и не в поэтическом, а в клиническом смысле. Поэтому тот, кто сделал человека больным, введя его во грех через создание понятия греха, может с легкостью управлять им, сам оставаясь невидимым. Житие тех же аргонавтов, известное вам в связи с темой амазонок, полно убийств, клятвопреступлений и сексуального насилия. Однако для них все это не было грехом, а было нормой поведения. А, будучи нормой поведения, оно и оставалось в пределах нормы. То есть, на войне. Вы можете себе представить, чтобы Язон или Геракл, приехав в Афины, начали бы там резать ни в чем не повинных граждан? А сегодня какой-нибудь солдатик, пристрелив пару-тройку человек на войне, возвращается домой и уже не может остановиться. Почему так? Потому, что имеет место истерический синдром изуверства. Этот человек получил психическую травму не в результате убийства, а в результате осознания его как греха. Он совершил грех против “веры”, то есть, “изуверился”. Убийство, не являясь частью его нормативного комплекса, будучи введено в этот комплекс, взрывает его, как бомба. Никаких норм не остается вообще. В криминальной психологии описано множество таких случаев, изувер совершает все больше и больше “грехов”, желая, чтобы другие люди наказали его за “грех”. Или наказывает себя сам - суицидом. Простой, психически здоровый разбойник, не зверствует - зверствуют “падшие ангелы”. Язычники, воюя, убивая и грабя, не совершали никакого греха. Поэтому они и не совершали никаких запредельных, истеричных жестокостей. Они убивали, как львы - столько, сколько требуют обстоятельства, и не более того. Воины Александра Македонского после боя пили и веселились. А конкистадоры, творившие немыслимые жестокости в Америке - падали на колени и приносили покаяние, которое и делало их виновными. Как можно было жить с таким раздраем в душе и не сойти при этом с ума? Разумеется, все они были сумасшедшими изуверами. Таким образом, все эти заповеди - не убий, не укради, возлюби и т.д., на самом деле являются призывами к убийству, грабежу и ненависти. Потому что невозможность их исполнить ведет к состоянию абсурда, дипластии и дает на выходе парадоксальную реакцию. Все, что запрещается - усиляется многократно.