Арно Зурмински - Отечество без отцов

Вечер Нового года пришелся в Подвангене на середину недели. После того, как покормили скотину, время потекло как в песочных часах. Мать поставила чайник с водой, дедушка Вильгельм выставил последнюю бутылку рома, которую он хранил в своей старой каморке с более тяжких времен. На рождественской елке, которую никогда не разбирали до Праздника трех королей, [36] День Богоявления, 6 января. догорали по традиции последние свечи. Песен не пели, поскольку наступило «время умиротворения», которое в Подвангене по обычаю проводили в молчании. Был накрыт стол с обильной едой: жареными биточками и картофельным салатом. За ужином также много не говорили. Когда пробило двенадцать часов, мать закончила старый год словами на прусском наречии, сказанными со вздохом: «Один Господь ведает, что новый год готовит нам!».

После этого Дорхен писала письма, Герхард читал при свете елочных свечей «Горных стрелков в Нарвике» — книгу, которую Дед Мороз положил ему под елку. Едва наступила полночь, как они вышли на крыльцо, чтобы посмотреть, какая на улице установилась погода.

В помещичьей усадьбе стояла необычная тишина. Господин фон Болькау, который в новогоднюю ночь обычно расстреливал оставшиеся патроны, так как в январе получал уже новые боеприпасы для охоты на зайцев, в этот раз не произвел ни единого выстрела. Теперь приходилось экономить и на этом. У пленных русских солдат вообще не было никакого повода петь свои песни. Почтенный Захариас играл на трубе, стоя перед своей хижиной, и закончил Старый год, издав ужасный хриплый звук. На небе не было ни единой звезды, озеро расстелилось белым покрывалом, в соседней деревне выла собака.

После полуночи пришла Эрика, чтобы пожелать счастливого Нового года. Герхард внес в комнату миску с холодной водой. Затем взял разливную ложку и наполнил ее кусочками олова, теми, что остались от сломанных оловянных солдатиков. После этого прикрепил ее над огнем в печи и стал смотреть, как металл превращается в жидкую серую кашицу. Эрике выпало первой погадать на свое счастье. Она должна была присесть на скамеечку перед миской с водой. Дорхен завязала ей глаза и дала в руку ложку с жидким оловом. Матушка Берта напомнила ей, что глаза следует держать закрытыми, и призвала думать о чем-нибудь хорошем: о счастье, детях, здоровье и долгой жизни. Одним движением Эрика опрокинула ложку в миску с водой. Там все зашипело и забурлило, на дне миски появилась фигурка с зубчатыми формами, похожая своими очертаниями на осколок снаряда или на застывшую морскую звезду, или же просто на засохшее кошачье дерьмо.

Вылить олово — здесь искусства не требуется, а вот истолковать получившееся — это намного сложнее. Матушка Берта и дедушка Вильгельм склонили свои носы над миской и стали обозревать кусок олова со всех сторон, пока не пришли к выводу, что грядет большое счастье. Неясным было только, когда же оно придет. Они сошлись во мнении, что это могут быть как раз пасхальные дни. Дедушка Вильгельм увидел в застывшем осколке снаряда солдата, который, не останавливаясь, шел в направлении Подвангена. Матери показалось, что он прискачет на лошади. О деньгах речи не было, также как и о болезнях, но что-то маленькое проглядывалось в самом отдалении. Возможно, это случится в конце года, когда жидкое олово вновь будет налито в холодную воду. После этого каждый вылил свою ложку олова в воду, лишь дедушка Вильгельм отказался, так как боялся, что из олова могла вырисоваться фигура с косой в руках. Матери были предсказаны амбары, полные зерна, Дорхен также выпало большое счастье, но оно находилось еще дальше, чем даже у Эрики. Герхарду олово предсказало громкие победы и небольшое ранение, которое будет получено вовсе не на войне.

— Возможно, ты упадешь с лошади, — сказала мать.

Кристофу застывшее олово пообещало возвращение в большой дом, вероятно, в Реймский собор, но это также было в далекой перспективе.

«Дни умиротворения» сопровождались и некоторыми странными вещами. Печально завыли собаки, неожиданно отелилась корова, на заснеженном поле были обнаружены следы, по которым не удалось определить, откуда они пришли и куда направлялись. В праздник Трех королей по деревне прогарцевал белый конь. Подростки вырядились в костюмы, изображая сказочных персонажей: ведьму, смерть, белого аиста, приносящего детей, и белого коня. Они шли от дома к дому, читали стихи и бегали, громко галдя, по комнатам. Белый аист толкнул Эрику деревянным клювом; вновь это был явный знак, что следует ожидать ребенка. Герхарду вручили деревянную палку, после чего мать с тревогой сделала вывод о предстоящем призыве сына на военную службу. Она вырвала у него палку из рук и бросила ее в горящую печь. Много работы выпало подростку, изображавшему смерть, которая степенной походкой, держа на плече косу, переходила от одного дома к другому, проверяя, не подошло ли ее время. Дел у нее было много, так как людей умирало все больше и больше; то тут, то там объявляли об этом. Всюду люди прислушивались, не постучится ли кто-нибудь ночью в окно. Ребенок, который провалился в ноябре под лед в Подвангенском озере, умер от дифтерии в первых числах января.