Первая ночь в гетто это первая ночь в могиле / потом привыкаешь , написал Суцкевер, тем не менее в его стихах не было ни слова смирения, речь в них шла о необходимости сопротивляться, чтобы выйти из могилы.
Через два года в гетто Вильны, на рассвете, нацисты отобрали людей, членов великой человеческой семьи, которые в этот день должны были умереть. Среди них оказался и Абрам Суцкевер, и ему пришлось рыть яму, в которую рухнет собственное тело.
Лопаты и мотыги вонзались и вырывали куски земли, размягченной дождями, не встречая большего сопротивления, чем щебенка, какая-нибудь кость или кусок корня. Неожиданно, мотыга, которая была в руках у Абрама Суцкевера, рассекла надвое червя, и поэт с удивлением увидел, что обе его половинки продолжали двигаться…
…червь разрубленный надвое становится четырьмя
еще один удар и эти четыре умножаются
и все эти существа созданы моей рукой?
поэтому во мрак моего сознания возвращается солнце
и надежда наполняет мои руки:
если даже червячок не сдается удару лопаты
разве ты слабее чем червь?
Абрам Суцкевер пережил тот расстрел. Раненый, он упал в яму вместе со своими мертвыми товарищами, его зарыли и оттуда он продолжил сопротивляться.
Сопротивлялся его рассудок и он был сильнее страха и боли. Сопротивлялся его ум и он был сильнее ярости. Сопротивлялась его любовь к жизни, и в ней он нашел необходимую энергию, чтобы выйти из смерти, подпольно жить в гетто и организовать колонну бойцов, которые под командованием поэта начали вооруженное сопротивление в странах Балтики.
Пережившие холокауст не смогут забыть послания надежды, которые несмотря на весь окружавший кошмар, Суцкевер рассылал им по гетто Центральной Европы и даже до самих лагерей смерти. Особенно помнят они одно из них, удивительный гимн сопротивления, который назывался «Тайный Город». В нем Суцкевер описывает жизнь десяти человек — еврейский кворум, чтобы вместе молиться, — которые выжили в полном мраке канализации. У них не было пищи, но один из них берется за соблюдение кошерной нормы. Они были полураздеты, но другой берется за проведение одежды в порядок. Одна беременная берется за организацию игр и воспитания детей. У них нет врача, но один из них дает советы и утешения. Слепой берется за охрану, ибо мир мрака — его мир. Раввин, едва одетый в священный пергамент, берет на себя обязанности сапожника. Молодой парень становится лидером группы и организует месть. Учитель ведет дневник-хронику, чтобы сохранить память, и поэт берется за то, чтобы его товарищи помнили, что в мире существует красота.
В 1943 году поэту исполняется тридцать лет, и он становится одним из главных лидеров антинацистского сопротивления. Его известность пересекает границы, и после нескольких неудавшихся попыток, советский военный самолет пересекает линию фронта и приземляется во вражеском тылу, чтобы перевезти его в Москву.
Там его ждут Илья Эренбург и Борис Пастернак. Перед еврейским антифашистским комитетом он рассказывает о восстаниях в гетто Варшавы и Вильны и просит трех вещей, которые, может быть, спасут множество жизней — решения, оружия и солидарности.
Интеллектуалы приглашают его остаться в СССР, поэты восхищены его поэзией, ему даже предлагают Сталинскую премию, но Абрам Суцкевер отказывается от всего и решает, что его место — в сопротивлении.
Когда закончилась война, Суцкевер стал одним из ключевых свидетелей на Нюренбергском суде над нацистскими главарями и потом, избегая всяческого излишнего протагонизма, в 1947 году, на борту корабля, именуемого «Родина», он прибыл в Палестину — где каждый камень это мой дед — накануне рождения Государства Израиль.
Я никогда не встречался с еврейским поэтом Абрамом Суцкевером, но он научил меня тому, что мы, мечтатели, должны превратиться в солдат . Я знаю, что скоро ему исполнится восемьдесят восемь лет, и наверняка он возмутится, если кто-то напомнит ему о его почтенном возрасте, потому что
старики умирают в расцвете юности
и деды это только переодетые дети.
Я никогда не встречался с ним, но его стихи и его пример всегда со мной и необходимы мне, как хлеб и вино.
Папа Хемингуэй, посещаемый ангелом
Хоселито Моралес черен, как ночь, и сейчас он наверняка прогуливается по улицам Гаваны со своим потрепанным картонным портфелем, полным авокадо.
Читать дальше