Екатерина Асмус - Избыток подсознания

— В этом сезоне модны геометрические фигуры, — комментирует их действия мадам Прето. И тут же рассказывает про своего знакомого, который приказал весь свой сад превратить в подобие громадной шахматной доски с фигурами. И тут же предлагает ехать посмотреть. Франсуа благосклонно кивает, глядя на дымок от своей сигары. Он никогда не спорит с женой. А мамочка, когда только с ними познакомилась, сказала: «Глупо спорить с миллионом долларов!» Дело в том, что мадам Прето — несметная богачка. А Франсуа — только ее муж. Так говорят взрослые, но Аське не очень понятно, что это значит. Дома, в Ленинграде, все деньги, которые взрослые приносят с работы, сдаются бабушке на хозяйство. А уж она потом распределяет, на что и как их нужно потратить. На все праздники, на подарки и отпуск деньги откладываются отдельно. А если начать что-то просить в магазине — неизменно услышишь: «Сейчас купить не могу. У нас мало денег». Хорошо, когда много денег! Как у мадам Прето. С ней здорово ходить по магазинам — она никогда не отказывает ни в чем. Без споров покупает Аське огромного надувного розового зайца. И пушистого плюшевого медведя. И новую спальню — в домик для кукол. А себе — шикарное, переливающееся радугой бриллиантовое колье. Мадам — желанный посетитель везде. Стоит только посмотреть, как суетятся продавцы и официанты при ее появлении.

Обедать идут в итальянский ресторан. Аська хочет пиццу, но тут мадам настаивает на своем: лучше и полезнее для ребенка — «паста». Когда приносят заказ, Аська разочарована: обыкновенные макароны с соусом! Дома, в Ленинграде, макароны едят почти каждый день; как говорит мамочка своим подругам, «приходится покупать дешевые продукты, копим на кооператив». Это чтобы жить не в коммунальной комнате, а в своей квартире, отдельно. Аська вяло ковыряет еду в тарелке, но, распробовав, обнаруживает, что «паста» с вкуснейшим соусом ничуть не походит на серые клейкие комки, называемые макаронами, которые подают ей дома и в детском саду.

— У ребенка хороший аппетит! — жизнерадостно констатирует мадам Прето. — Сейчас домой, отдохнуть и переодеться, а вечером — прием у ооочень интересных людей! — Мадам говорит это округлив глаза и добавляет: — Доходы хозяина даже больше, чем мои! А дом — настоящий дворец.

Аська так хочет посмотреть на дворец, что даже не спорит, когда ее укладывают спать после обеда. Поскольку спать совсем не хочется, Аська лежит тихонечко и ждет, когда начнут собираться «на прием», мерить нарядные платья и украшения. В спальне — мягкая полутьма, легкий голубовато-сиреневый свет сочится сквозь многослойные газовые занавески, закрывающие почти всю стену, и ложится тончайшими лучиками на огромную кровать — в доме мадам Прето нет «детских», есть только «гостевые». В одной из них и помещается Аська. Справа от кровати зеркальная стена. Стена отодвигается, а за ней — волшебный шкаф: гардероб, в котором можно ходить! Шкаф набит нарядами, а мадам удивленно говорит: «Ну надо же! А я даже и не помню, что в нем!» Пушистый белый ковер на полу, матовый уютный ночничок у кровати. Хорошо все-таки у мадам Прето! Не то что в детском саду, — вздыхает Аська, вспоминая.

Вот уж куда точно никогда не хочется! Дождливыми мокрыми утрами или темными, страшными, морозными — Аська с неизменным ревом конвоируется в детский сад. Вставать — невыносимо. Кажется, что каждая клеточка твоего тела противится насильному прерыванию уютного теплого сна. Аська путается в колготках, никак не может натянуть свитер, одежда не слушается и жутко колется, и Аська разражается плачем. Бабушка старается помочь, но только беспомощно мечется из комнаты в комнату. Мамочка сердится, она уже опаздывает, торопливо глотает кофе с бутербродами, приготовленными заботливой бабушкой. Аська пускается в длительное препирательство из-за брюк. Любимые — красные и с пряжечками — в стирке. Есть точно такие же, с пряжечками, но зеленые! Или красные, но без пряжечек! Мамочка ехидно замечает, что, по ее мнению, одежду иногда нужно стирать. Взрослым ни за что не объяснишь, что брюки без пряжечек — это совсем не то, что брюки с пряжечками! Зачем стирать, когда она только три раза в них упала с горки за неделю, — ноет Аська. Наконец мамочка не выдерживает, надевает на извивающуюся и орущую дочь зеленые брюки, натягивает на нее шубку, нахлобучивает шапочку и, быстренько одевшись сама, тащит Аську к выходу по длиннющему коммунальному коридору. В коридоре рева умолкает: боится разбудить злобную бабку Елизавету Власьевну. Та потом год будет вспоминать, как только под утро заснула, и на тебе — ор на всю ивановскую! А у нее бессонница! Бабушка спешит следом: поскорее закрыть за ними дверь.