Юрий Коротков: Авария

— «Ольховка» была и «Спутник». — Дед ткнул карандашом в другую строчку. — Там заведующая ветеранов в общую очередь рассовала. Совет будет разбираться, в исполком пойдем. А я у мебельного с мужчиной разговаривал — ему стиральная машина нужна, а он может со стенкой помочь…

Валерка перестала стучать по стулу и с интересом разглядывала цифры на листочке.

— Дед, а ты кроссы можешь достать?

— Кроссовки? Если только по случаю угадать, когда выкинут, — важно сказал дед. — Записи-то нет. Я поговорю с нашими, если кто купит…

— Дед, а ты правда в разведке служил? — перебила Валерка.

— Да. А что?

— А знаешь, дед. — Валерка хлопнула его по жидкому плечу. — Я бы с тобой в разведку не пошла. Продал бы!

— Я… я… — У того аж дыхание перехватило.

— Ты что несешь! — крикнул Николаев.

— …я всю войну…

— Хоть какое-то уважение ты можешь иметь?!

— …я своих на себе выносил…

— А что! — крикнула Валерка, вскакивая. — Куда ни глянь — стоят, орденами трясут! Группа ст о ящая приедет — билетов не достать, герои раскупили, а потом по червонцу толкают!

— Я мои права заслужил! — Дед замолотил кулаками по столу. — Я такое видел, что тебе не снилось!

— Что ты видел? Призвали — пошел! Сейчас война — наши бы пошли!

— За тебя, дрянь, воевал! Чтобы ты, дрянь, жила! И ты же мне…

— Уйди! Уйди с глаз долой! — Мать выталкивала Валерку в коридор.

— Что я, сказать не могу? Да? — заорала Валерка. — Слушай, дед! Хочешь серьезно? — переводя дыхание, сказала она. — Ты что думаешь, я дура? Не знаю ничего?..

— Не слушаю! — кричал дед.

— Что ты воевал — все воевали, — повысила голос Валерка, пытаясь быть услышанной. — А когда перед войной судили людей ни за что и расстреливали, мальчики с горящими глазами кричали: «Смерть бешеным собакам»…

— Не слушаю!

— Так вот, дед, чтобы я тебя уважала, я должна знать, что это не ты кричал! — закончила Валерка.

— Сопли подотри! — закричал дед. — Судья нашлась! Тогда порядок был! И работали! И войну потому выиграли! А сейчас не дай бог грянет!

— Да уйди ты, ради бога! — кричала мать.

— Пишут, писатели! А они, — дед упер палец в Валерку, — читают!

— Да пойми ты! — пытался перекричать деда Николаев. — Это вы сейчас все знаете, а тогда ведь не знал никто!

— Не знал?! — лихорадочно блестя глазами, крикнула Валерка. — Людей убивали — он не знал! Страну грабили — ты не знал! Некогда было — трояки на перекрестке стрелял!

Николаев рванулся было к ней, едва сдержался. Но тут взвилась мать:

— Что-о? А ну, снимай все с себя! — Она вцепилась в Валерку, пытаясь стащить с нее куртку. — Рубля не заработала! Тварь неблагодарная! Ничего твоего нет!

Валерка кинулась в комнату, выгребла из шкафа охапку тряпья и швырнула в лицо матери:

— На, подавись!

Мать, путаясь в джинсах, кофтах, лифчиках, бросилась на Валерку, но та уже распахнула дверь.

— Убирайся, тварь! Пошла вон! — Мать выбежала следом на лестницу и закричала в глухую темноту подъезда. — И не возвращайся! Под забором будешь ночевать!

Валерка быстро шагала по вечерней улице. Когда проходила мимо остановки, подъехал троллейбус, и она, не взглянув даже на номер, запрыгнула в заднюю дверь. Прислонилась лбом к холодному стеклу, пытаясь успокоиться. Потом повернулась в салон, привалившись спиной к поручню.

Несмотря на поздний час, троллейбус был полон. Усталые серые люди смотрели в разные стороны.

— Ваш билетик? — проталкивалась между пассажирами пожилая и тоже усталая контролерша. — Разрешите… Контроль. Приготовим билетики… Ваш билет? — повернулась она к Валерке, показывая прикрепленный к руке резинкой контролерский жетон.

Валерка не глядя сунула руку в карман и тут же с ужасом вспомнила, что забыла проездной в школьной форме.

— В другой куртке… проездной…

— Три рубля штраф… — равнодушно сказала контролерша.

Валерка, презрительно усмехнувшись, снова сунула руку в карман, где в целлофановой обложке проездного должен был лежать дежурный трояк.

— Деньги тоже в другой куртке? — язвительно спросила контролерша. — На штукатурку хватает, а на талон пять копеек жалко! — обернулась она за поддержкой к пассажирам.

— Да что с ними говорить! В отделение ее отведите! — тотчас откликнулся кто-то.

— В зоопарк! Самое место! — подала голос тетка в больших затемненных очках.

— Как на улицу-то выходят! Сидели бы в подворотне!

Троллейбус загудел как потревоженный улей, внезапно исчезла сонная пустота в глазах — пассажиры дружно объединились против Валерки. Она стояла, сжав кулаки, ожесточенно оглядывая обращенные к ней лица — одна против всех.