Николай Дежнёв - В концертном исполнении

— Нет, ничего особенного, просто я не всегда готов к тому, что мои разговоры подслушивают. Теперь у меня уже не остается времени на раздумья… Видите ли, когда ведешь активный образ жизни, а потом вдруг попадаешь в полосу покоя, поневоле расслабляешься. Занятия философией располагают к душевной благостности, понижают тот барьер настороженности, который защищает тебя от действий подлеца. — Он взял плащ и шляпу, повернулся к женщине. — Если не возражаете, я бы предложил вам пройтись. Вы всегда появляетесь так неожиданно и застаете меня врасплох…

Он взял миледи под руку, и они выступили из астрала на аллею Тверского бульвара, пошли в сторону Никитских ворот. Ночь возлегла на город своим тучным черным телом, остро, по-весеннему пахло сырой землей. Редкие прохожие спешили в тепло своих квартир. Высоко в небе свежий ветер гнал легкие слоистые облака, и полная луна то скрывалась за их скользящей вуалью, то вновь открывала свой лик.

— Скажите, что вас так привязывает к этой несчастной стране? — Миледи аккуратно ступала маленькой ножкой по влажному гравию аллеи. — С таким же успехом мы могли бы сейчас прогуливаться по набережным Сены или побывать на карнавале в Рио.

— Когда любишь, невозможно сказать за что.

— И это вы говорите мне? — В голосе миледи звучал вызов, она саркастически улыбалась. — С вашей помощью я по собственному опыту знаю, что любят не за что-то, а вопреки!..

Она со значением посмотрела на своего спутника, но Лукарий пропустил ее слова мимо ушей.

— Вена, Мадрид, Париж — все это уже было в моей жизни. В них есть схожесть и успокоенность старцев, живущих воспоминаниями. Правда, признаюсь, я совсем не прочь побродить по запасникам их музеев — картины на стенах моей студии оттуда.

— Вы так говорите, будто Москва другая…

— Не Москва — Россия! В этой стране все значительней и глубже, хотя бы потому, что по первому разу здесь практически никто и не живет. Не знаю, чем обусловлен Его выбор, но именно сюда возвращаются души грешников, тех, кто в предыдущие приходы на Землю жил скверно или даже преступно и кому дается еще один шанс изменить свою карму, вступить на путь просветления. Но не только преступники, сюда же, по своей воле, возвращаются и те, чей дух высок и светел, — подвижники, способные собственным примером вести людей за собой. Впрочем, мир так устроен, что подвижников единицы, это сподвижники всегда толпами… — Лукарий искоса посмотрел на миледи. — Кстати, я бы на вашем месте присмотрелся к этой стране контрастов. Рано или поздно вы, как и каждое привидение, получите Его прощение, и тогда у вас есть отличные шансы родиться вновь русской!

Она придержала его за рукав, повернула к себе лицом. Из полутьмы накинутого на голову капюшона на него взглянули шальные русалочьи глаза.

— Слышите, я не хочу возвращаться в мир людей!

— Но почему? — удивился Лукарий. — Многие мечтают родиться вновь, чтобы изжить свои грехи. В конце концов, это единственная возможность облегчить собственную карму, сбросить с плеч тот неимоверный груз, что несешь с собой из жизни в жизнь. Вы не хуже меня знаете, что в послесмертии душа вынуждена идти тем путем, который был выбран человеком во время его пребывания в бренном мире…

— Да, это так, — склонила голову миледи и, вдруг решившись, остро и прямо посмотрела ему в глаза. — К чему скрывать, вы же прекрасно знаете, что я люблю вас. И не хочу терять! Когда-нибудь вам тоже будет даровано прощенье…

— Честно говоря, теперь у меня есть все основания в этом усомниться! — улыбнулся Лукарий.

— Нет, я знаю это точно, я это чувствую — вас простят! На Земле вы гость, и даже здесь, несмотря на ссылку, вы остаетесь светлым духом. Вам предстоит вернуться к высотам небесной иерархии, занять свое место в Департаменте Светлых сил. Вы никогда не падете так низко, чтобы начать восхождение с начала, простым человеком. Я же, родившись вновь, буду безмерно далека от вас, живущего в светлых пределах!

Лукарий лишь пожал плечами.

— Никто не знает Книги Судеб. А пока мы с вами отбываем каждый свое наказание. Вы — привидение, я — домовой… не правда ли, отличная пара!

Он рассмеялся, но в смехе его не было веселья. Они снова не спеша пошли по бульвару.

— Вы можете сказать, в чем ваше преступление? — Миледи попыталась заглянуть ему в лицо, но оно было скрыто в тени широкополой шляпы.

— Все обычно до банальности, — усмехнулся Лукарий. — В любой иерархической структуре во все времена, мягко говоря, не поощрялись сомнения в правильности действий вышестоящих. Такое непослушание всегда клеймилось как вероотступничество. Вера была разной, а наказание одинаковое — строптивца изгоняли. На Земле несчастного заодно уж лишали и жизни — так сказать, на всякий случай. Что ж до меня, то ограничились всего лишь ссылкой. Не хочется об этом говорить. Давайте лучше заглянем в театр!