Михаил Веллер - Живы будем – не помрем

— Медкомиссия, — хмуро сказал Боря, обмозговывая задачу.

— Пройдешь вместо него, — приказал Звягин.

— Курсы подготовки, — был назван следующий риф.

— Узнавал. Сдаст теорию экстерном — начальник согласен.

— А практику?

— Договорюсь с преподавателем, сделает зачет по-быстрому.

— Количество прыжков.

— Привезет справку из Ленинграда.

— Вас не смутишь, — рассмеялся Боря. — Но… нечестно, а?

— Боря, — сказал Звягин, — тебе никогда не приходилось слышать, как ваши ребята делают запись в журнале, что видят огонь, и прыгают в зеленый лес подышать воздухом — чтоб получить по лишней десятке за прыжок и премию за пожар?

— Все бывает, — дипломатично отозвался пожарный.

— Летчик-испытатель Игорь Эйнис, Герой Советского Союза, был близорук, как курица, полжизни обманывал окулистов — таблицы для проверки зрения он выучил наизусть. Про одноглазого Анохина все знают. Про безногого Маресьева напомнить? Про хромого Гаринчу, второго после Пеле футболиста мира? Мне ли тебя, молодого парня, учить, что инструкции — не флажки, которыми волка обкладывают, они — для пользы дела, так? Вот и я — о пользе дела. Мы вреда никому не причиняем. На преступление не толкаю — сам первый удержу.

Звягин провел в Галиче сутки. Одаренный счастливой способностью располагать к себе людей, он «подготавливал почву». Да ведь и люди идут навстречу, когда к ним обращаешься по-человечески.

…Саша воспринял отъезд как счастливую необходимость. Он вернется через несколько месяцев здоровым. Семейство больше не выглядело подавленным — настроилось на борьбу. Это напоминало проводы в опасную экспедицию, которая обязательно увенчается успехом и принесет славу. Саша улыбался. Лицо его, еще недавно юношески неоформленное, приобрело жесткую определенность мужских черт.

Если б Звягину сказали сейчас, что победы не будет, он в первую очередь крайне удивился бы, а уж потом пришел в бешенство.

Рита стояла у вагона. Смеялась и плакала. Сыгранная легенда коснулась ее души: это уже не была неправда — это была одна из правд, сосуществующих порой в жизни. Она будет ждать. Она напишет и позвонит. Она приедет. Они расстаются ненадолго.

Выходной семафор в перспективе перрона вспыхнул зеленым.

От названия Галича веяло древнерусскими тайнами, а оказалось — город себе как город. Но рассматриваемый как поле сражения и будущей победы, он представлялся Саше необычным во всем — и улицы, и дома, и магазины. Это было его Бородино, и фитили были поднесены к наведенным пушкам.

У вокзала он вбился в разъезженный автобус и сошел через двадцать минут на проселке. Апрельское солнце грело черные поля, и по ним расхаживали черные грачи. Укатанная колея сворачивала к белеющему вдали флигелю с диспетчерской башенкой. Два вертолета — «Ми-8» и огромная «летающая цистерна» «Ми-6» — соседствовали с парой неизменных «Ан-2», растопыривших стрекозиные крылья.

— Ивченко… — протянул начальник пожарной части, проглядывая Сашины документы и разворачивая сопроводительное письмо от Звягина. — Прыжки есть? Так. Служили в инженерно-саперных? Неплохо… — Он откинулся в кресле. — Начинается теплый сезон, пожароопасность возрастает, люди нам требуются. Итак…

Количество формальностей расстраивало: скорей, скорей! Вернувшись из отдела кадров управления в общежитие, получил у коменданта матрас и постель и понес в комнату.

— Куда пр-решь?! — осадил его на пороге рык. Здоровенный парень осмотрел его разбойничьим нехорошим взглядом.

— Поселили сюда… — неуверенно объяснил Саша.

— Еще один смертник, — насмешливо прохрипел парень. — Давай сюда, — кивнул на пустую койку. — А то Леха сгорел недавно, скучно одному.

Саша положил скатанный тюфяк и помялся.

— На пожаре?.. — неловко спросил он.

— Нет, в пепельнице, — хрюкнул крепыш. — Меня видишь?! Шесть лет работаю — и все жив, и не инвалид. Долгожитель! Достопримечательность! Так что смотри, дело рисковое.

Он схватил Сашу за руку, спрессовал пальцы в слипшийся комок, представился:

— Борис Арсентьев. Старший сержант. Командир отделения. А теперь вали гуляй до шести — ко мне сейчас подруга придет. Ну?!

К шести часам спектакль был готов. Идею застращать новичка наскучавшиеся за зиму пожарные приняли с восторгом.

Саша застал в комнате скорбную тризну. На него не обратили внимания. Пьяные головорезы надрывали души.

— Мир праху его, — трагически возгласил один.

— Все там будем, — мрачно откликнулся другой.