Курт Воннегут - Армагеддон в ретроспективе

— Веселенькие дела, — сказал он. — Я готов встретить смерть, пусть приходит, когда захочет.

Через несколько дней после налета сирены завыли снова. На сей раз измученных и павших духом местных жителей забросали листовками. Я потерял мой экземпляр этого эпического сочинения, но восстанавливаю приблизительно, по памяти: «Жителям Дрездена: нам пришлось разбомбить ваш город, потому что ваша железная дорога перевозила много боевой техники и воинских подразделений. Мы понимаем, что наши удары не всегда приходились по целям. Любые удары по гражданским объектам были ненамеренными, но неизбежными в условиях войны». Не сомневаюсь, что подобное объяснение состоявшейся бойни всех удовлетворило, зато возникло много претензий к точности американского бомбометания. Известно, что через сорок восемь часов после того, как последний бомбардировщик В-17 прожужжал в западном направлении, отправившись на заслуженный отдых, на ремонт поврежденных путей были брошены трудовые батальоны, которые живехонько свели ущерб к минимуму. Ни один железнодорожный мост через Эльбу не был выведен из строя. Изготовители бомбоприцелов, наверное, краснели от стыда: благодаря их замечательным устройствам бомбы легли в радиусе трех миль от мишеней, выбранных военными. В листовке должно было стоять следующее: «Мы разбомбили все церкви, больницы, школы, музеи, театры, университет, зоопарк, все жилые дома, хотя особого намерения причинить городу такой ущерб не имели. Война есть война. Извините. К тому же в наши дни ковровые бомбардировки в моде».

Тактическая цель была налицо: перекрыть движение по железной дороге. С военной точки зрения маневр, несомненно, прекрасный, да вот техника исполнения подвела. Самолеты начали сбрасывать взрывчатку и зажигательные бомбы через свои отсеки для бомбометания в черте города, а при подобной логике бомбежки консультантом была не иначе как доска для спиритических сеансов. Сопоставьте потери с выгодами. Более ста тысяч гражданских лиц и чудесный город уничтожены — бомбы, видите ли, не попали в цель. Что касается железной дороги, ее вывели из строя примерно на два дня. По утверждению немцев, ни один налет на немецкий город не приносил такого количества жертв. Смерть Дрездена — это ужасная трагедия, бессмысленная и ставшая следствием злого умысла. Убийству детей — немецких, японских или каких-то наших будущих врагов — нет оправдания.

На стенания, подобные моим, есть очень удобный ответ, самое ненавистное из всех клише: «Война есть война». Вариант номер два: «Они сами напросились. Они понимают только силу». Но кто напрашивался? Кто понимает только силу? Говорю по своему опыту: очень трудно понять, почему надо вытаптывать виноградники, полные гроздьев гнева, если ты корзинами выносишь оттуда мертвых младенцев или помогаешь человеку откапывать тело его погребенной заживо жены. Конечно, военные и промышленные структуры противника надо вырубать под корень, и горе глупцам, решившим искать убежища неподалеку. Но американская политика «они у нас попляшут», дух мести, одобрение смертоносного вихря, уносящего в небытие всех и вся, прославили нас как невежественных варваров. Пострадал и остальной мир — вполне вероятно, что Германия станет спокойной и интеллектуально плодотворной страной лишь в самом отдаленном будущем.

Наши лидеры могли свободно выбирать, что им уничтожать, а что нет. Их задача сводилась к тому, чтобы выиграть войну как можно быстрее, и они были прекрасно подготовлены для достижения именно этой цели, но их решения относительно судьбы некоторых бесценных реликвий нашего мира — в частности, города Дрездена — не всегда носили благоразумный характер. Когда в конце войны вермахт трещал по швам на всех фронтах и наши самолеты направили разрушить этот последний из важнейших городов Германии, едва ли на повестке дня стоял вопрос: «А что мы выиграем от этой трагедии и сопоставим ли этот выигрыш с долгосрочными пагубными последствиями?» Дрезден, прекрасный город, олицетворение мира искусств, символ восхитительного наследия человечества, до того антинацистский, что за все время своего правления Гитлер посетил его лишь дважды, центр столь необходимых продовольствия и медицины, был перепахан до основания, а борозды засыпали солью.

Нет сомнений: союзники сражались на стороне добра, а немцы и японцы — на стороне зла. Мотивы Второй мировой войны были почти священными. Но я продолжаю утверждать: то, как мы вершили справедливость, покрывая ковровыми бомбардировками гражданское население, есть святотатство. Мне говорят: но они начали первыми. Ну и что? Разве это позволяет нам забыть о морали? Когда конфликт в Европе подходил к концу, боевые налеты нашей авиации выглядели бессмысленными и необдуманными, я сам тому свидетель — это была война ради войны. Мягкотелые американские демократы научились бить ниже пояса — пусть эти мерзавцы помучаются.