Кристофер Мур - Ящер страсти из бухты грусти

— Ты принят, — сказала Мэвис. Из ящика со льдом она вытянула кувшин белого пойла и плеснула в стакан Сомику. — За счет заведения.

Тут дверь распахнулась, грязь, дым и осадок блюза прорезал солнечный свет, и внутрь вступил Вэнс Макнелли, санитар Пожарной бригады Хвойной Бухты. Он громыхнул рацией о стойку и объявил всем, ни к кому в особенности не обращаясь:

— Знаете чего? Пилигримша повесилась.

По завсегдатаям прокатилась волна тихого бурчания. Сомик определил гитару обратно в чехол и поднес ко рту стакан:

— Ну еще бы — в этом городишке печальный денек начинается рано. Еще бы.

— Еще бы, — эхом отозвалась Мэвис и хмыкнула, точно гиена из нержавеющей стали.

Смертность от депрессии — пятнадцать процентов. Пятнадцать процентов всех пациентов с сильной депрессией лишает себя жизни. Статистика. Жесткие цифры в очень хлипкой науке. Пятнадцать процентов. Покойников.

Вэл Риордан повторяла про себя эти цифры с того момента, как ей позвонил Теофилус Кроу, но легче после того, что сделала Бесс Линдер, ей не становилось. Вэл никогда не теряла своих пациентов. А у Бесс Линдер и депрессии-то никакой не было, правда? Бесс не попадала в эти пятнадцать процентов.

Вэл прошла в кабинет в задней части своего дома и вытащила историю болезни Бесс Линдер, затем вернулась в гостиную и села ждать констебля Кроу. По крайней мере, он парень местный, не шерифы из округа. И она всегда может упирать на конфиденциальность. Сказать по правде, у нее не было ни малейшего понятия, чего ради Бесс Линдер вдруг решила повеситься. Встречались они всего один раз, да и то поговорили лишь полчаса. Вэл поставила диагноз, выписала рецепт и получила чек за полный час. Бесс дважды звонила, они несколько минут беседовали, и Вэл отправляла ей счет, округлив время до следующей четверти часа.

Время — деньги. Вэл Риордан нравились симпатичные вещи.

Вестминстерским перезвоном залился колокольчик. Вэл вышла из гостиной в отделанное мрамором фойе. В кромках стеклянных панелей двери преломлялась высокая худая фигура — Теофилус Кроу. Вэл никогда раньше с ним не встречалась, но слышала о нем. У нее лечились три его бывшие подружки. Она открыла дверь.

Констебль был в джинсах, теннисных туфлях и серой рубашке с погончиками, которая, должно быть, некогда служила частью форменного мундира. Он был чисто выбрит, длинные песочные волосы аккуратно собраны сзади в конский хвост. Симпатичный парень, чем-то напоминает Икебода Крейна [5] Персонаж новеллы Вашингтона Ирвинга (1783–1859) «Легенда о Сонной Лощине». . Вэл догадалась, что он уже успел накуриться. Все подружки Тео рассказывали о его привычках.

— Доктор Риордан, — протянул он руку. — Тео Кроу.

Они поздоровались.

— Все зовут меня просто Вэл, — сказала она. — Приятно познакомиться. Входите. — И она показала в сторону гостиной.

— И мне приятно, — ответил Тео, словно спохватившись. — Жаль, что при таких обстоятельствах. — Он остановился на краю мрамора, словно боясь ступить на белый ковер.

Вэл обогнула его и уселась на тахту.

— Прошу, — показала она на стул из хепплуитского [6] «Хепплуит» — английский стиль мебели XVIII века, характеризуется легкими грациозными линиями, изогнутыми поверхностями и спинками стульев в виде стилизованных щитов или сердец. Назван в честь Джорджа Хепплуита. комплекта. — Садитесь.

Тео сел.

— Я не очень понимаю, почему я здесь, если не считать того, что Джозеф Линдер, кажется, не знает, почему его жена так поступила.

— Записки нет? — спросила Вэл.

— Нет. Ничего нет. Джозеф спустился сегодня утром позавтракать и нашел ее в столовой в петле.

В желудке у Вэл скакнуло. До сих пор она так и не нарисовала себе мысленной картинки смерти Бесс Линдер. Смерть пока была лишь словами по телефону. Она отвела от Тео взгляд и осмотрела комнату, чтобы чем-нибудь эту картинку стереть.

— Простите, — продолжал Тео. — Вам, должно быть, трудно. Я просто хотел узнать, не говорила ли Бесс во время ваших сеансов чего-нибудь такого, что дало бы нам какую-нибудь зацепку.

Пятнадцать процентов, думала Вэл. Вслух же она произнесла:

— Большинство самоубийц записок не оставляет. Они полностью погружаются в свою депрессию, им уже безразлично, что произойдет после их смерти. Им хочется только, чтобы боль утихла.

Тео кивнул:

— Так у Бесс была депрессия? Джозеф говорил, что ей, кажется, становилось лучше.

Вместо ответа Вэл прибегла к своему медицинскому образованию. На самом деле, диагноз Бесс она не ставила — лишь прописала то, от чего ей наверняка стало бы лучше.