Кристофер Мур - Ящер страсти из бухты грусти

А эта тварь на пляже — она точно так же ревела. Она, видать, меня ищет.

— Это он, — сказала Эстелль. Просто не знала, что еще тут можно сказать.

— Откуда знаешь?

— Знаю. — Она взяла его за руку. — Жалко, что так с другом твоим вышло.

— Я ж просто хотел на него блюза́ напустить, чтоб нам с ним пластинок себе записать.

Они немного просто посидели за столом, держась за руки. У Сомика кофе в чашке давно остыл. Эстелль прокручивала историю у себя в голове: ей стало и легче, и страшнее от того, что тени на ее картинах обрели наконец очертания. История Сомика, сколько б фантастической она ни была, почему-то казалась ей знакомой.

— Сомик, а ты читал такую книгу Эрнеста Хемингуэя — «Старик и море»?

— Этот тот мальчонка, что про быков с рыбалками пишет? Я его как-то на Флориде встречал. А что?

— Ты Хемингуэя встречал?

— Ну, да только этот сукин сын мне тоже не поверил. Говорит, рыбу ловить люблю, а тебе не верю. А чего спрашиваешь?

— Да просто так. Если эта тварь людей глотает, как ты думаешь — может, на нее заявить?

— Я людям про это чудище уже пятьдесят лет рассказываю, и мне покуда никто не поверил. Все говорят, что я самый большой врун, которые только в Дельте заводятся. Если б не такая слава, я б себе давно уже большой дом отгрохал и пачку пластинок нарезал. Заяви про такое законникам, так тебя вмиг чокнутой из Хвойной Бухты определят.

— У нас уже одна чокнутая есть.

— Ну а так никого, кроме меня, больше не слопают. А если я этот сейшен залажаю, потому как все решат, что у меня тараканы в голове, то потом просто дальше двину. Понимаешь?

Эстелль взяла чашку Сомика со стола и поставила в раковину.

— Ты лучше собирайся давай — тебе играть пора.

Чтобы отвлечься от дракона по соседству, Молли облачилась в треники и решила прибраться в трейлере. Хватило ее лишь на то, чтобы рассортировать по трем черным пластиковым мешкам остатки мусорного провианта. Она совсем было решилась собрать пылесосом с ковра коллекцию мокричных трупиков, но допустила ошибку — жидкостью для мойки окон протерла телевизор. Видик воспроизводил «Чужеземную Сталь: Месть Кендры», и когда капельки из пульверизатора достигли экрана, светящиеся точки увеличились в размерах, и вся картинка стала напоминать произведение импрессионистов — какой-нибудь «Воскресный полдень на острове Больших Малюток-Воительниц» Сера.

Молли затормозила дармовую сцену в душе. (В первых пяти минутах всех ее фильмов обязательно присутствовала сцена в душе — несмотря на то, что Кендра жила на планете, почти совершенно лишенной воды. Чтобы покончить с несуразицей, одному молодому режиссеру пришла в голову блестящая мысль — в сцене под душем использовать «антирадиоактивную пену», и пять часов на Молли из-за камеры дули из пылесоса обмылками взбитого стирального порошка. В конце концов, весь остальной фильм ей пришлось доигрывать в бедуинском бурнусе — такая сыпь выступила у нее по всему телу.)

— Художественный фильм, — говорила Молли, сидя на полу перед телевизором и в пятидесятый раз опрыскивая экран из пульверизатора. — В те дни я могла бы стать парижской фотомоделью.

— Фиг бы что у тебя вышло, — возразил закадровый голос. Он по-прежнему тусовался где-то рядом. — Слишком костлявая. А в те годы любили курочек пожирнее.

— Я не с тобой разговариваю.

— Ты уже истратила полбутылки «виндекса» на свое маленькое путешествие в Париж.

— Это недорого, — ответила Молли. Но все равно встала и взяла с телевизора два полузабытых стакана. Она собиралась отнести их на кухню, когда в дверь позвонили.

Открыла она, зажав стаканы в одной руке. На ступеньках стояли две барышни в платьях, на высоких каблуках и с прическами, зацементированными лаком для волос. Обеим чуть за тридцать, блондинки, с улыбками, выдававшими либо крайнее лицемерие, либо злоупотребление наркотиками. Молли не смогла определить, что именно.

— «Эйвон»? — спросила она.

— Нет, — хихикнув, ответила передняя блондинка. — Меня зовут Мардж Уитфилд, а это — Кэти Маршалл. Мы из «Коалиции за нравственное общество». Нам бы хотелось поговорить с вами о нашей кампании за введение в средних школах обязательной молитвы. Надеемся, что не очень помешали вам. — Кэти была в розовом, Мардж — в пастельно-голубом.

— А я — Молли Мичон. Я тут просто уборку затеяла. — Молли продемонстрировала стаканы. — Заходите.