Филип Рот - Она была такая хорошая

И пока она одергивала рубашку и поправляла юбку, Рой рассказал ей обо всем. Битый час он слонялся возле магазина Форестера, поджидая, когда миссис Форестер уйдет наверх и оставит своего старикашку одного за прилавком. Но оказалось, что она лишь вышла в кладовую, и, едва Рой сунулся в аптеку, она уже сидела за кассой в полной боевой готовности — он даже не успел выскочить обратно.

— Ну, что мне было делать? Взял пачку жевательной резинки. Коробку мятных лепешек. А что тут еще придумаешь? В любом магазине в городе знают моего отца. Куда ни пойдешь — „Эй, Рой, как дела солдатского папаши?“ И все видят нас вместе. Люси. Уж, верно, они понимают, что мы встречаемся. И что они решат — для кого я стараюсь? Думаешь, я не думал об этом? Должен я заботиться о твоей репутации или нет, ты как думаешь? О чем только мне ни приходится думать, пока ты себе знай посиживаешь целый день в школе.

Почему-то это сбило ее с толку. И верно, чего же она хотела от него? Чтобы он купил эти штуковины? Но ведь он никак не мог предположить, что они ему сегодня понадобятся! Не потерпит она, чтобы он заранее, за много часов решал такие вещи, а потом изображал порыв страсти… Она не позволит, чтобы он ее обманул, не позволит, чтобы он обращался с ней как с уличной потаскухой.

— Но ты ведь был в армии, — сказала она.

— Это на Алеутах-то! Дальше только Берингово море и — Россия! Знаешь, как у нас шутили: „На Алеутах женщина за каждым деревом!“ Только деревьев-то там и нет, Люси, поняла? Чем я, думаешь, там занимался? С утра до вечера выписывал накладные. Сыграл восемнадцать тысяч партий в пинг-понг. Как ты не можешь понять? — воскликнул он, в негодовании сползая вниз по сиденью. — В армии! — повторил он зло. — Ты думаешь, я был в гареме!

— А как же тогда с другими?..

— Не было у меня никаких других! Никогда! За всю жизнь!

— Ну, — сказала она мягко, — я этого не знала.

— Но так оно и есть, черт меня побери! Мне двадцать лет, чуть ли не двадцать один, но это вовсе не значит, что я занимался этим с каждой встречной-поперечной. Прежде всего она мне должна понравиться как человек. Ты слушаешь дуру Элли, а она и сама не знает, чего несет. И хочешь знать, почему я не встречаюсь с Обезьянкой Литтлфилд, — да просто потому, что я ее не уважаю. Да. И она мне совсем не нужна. Я даже не знаю ее толком. И хватит об этом. Давай забудем все это. И поставим на этом точку. Раз ты слушаешь всякую ерунду, что обо мне говорят, раз сама не видишь, что я за человек, тогда извини меня, Люси, но катись ты к черту!

Он любит ее. Правда, любит. Он сказал, что люди видят их вместе. А она как-то не брала этого в расчет. Она встречается с Роем Бассартом, с парнем, которому уже двадцать, который успел отслужить в армии. И все кругом видят это.

— …а в Уиннисоу? — говорила она тем временем. И кто ее заставляет продолжать этот разговор?

— Ну, может, в Уиннисоу эти штуки прямо раздают на улицах, не знаю…

— Ты мог бы попробовать достать там, вот и все, что я хотела сказать.

— А какой смысл? Послушать тебя, так даже зайти к Форестеру на Бродвей, и то уже чересчур. Так что зачем мне это доставать? Кого я обманываю? Сам себя? Целый божий день я болтался под окнами и высматривал, когда смоется эта карга, а для чего, спрашивается? Ты бы возненавидела меня еще больше, вот и все. Верно? Что же мне в таком случае остается? Разве не так, Люси, — разве ты бы согласилась, если бы я их достал?

— Нет!

— Ну вот теперь мне все ясно! Очень хорошо! — он рванул ручку дверцы. — Едем домой! Больше я не выдержу. Я, между прочим, мужчина и, между прочим, живу не только чувствами: природа, если хочешь знать, требует своего! И я не позволю так с собой обращаться какой-то там школьнице. А мы только и делаем, что обсуждаем меня, каждый мой шаг, каждое движение! По-твоему, это очень романтично? По-твоему, такими и должны быть отношения между мужчиной и женщиной? А по-моему, нет. Секс — в жизни человека одно из высочайших переживаний, как физических, так и духовных, будь то мужчина или женщина. Но ты одна из тех типичных американских девиц, которые вбили себе в головы, будто это постыдно… Ну хорошо, Типичная Американская Дева! Я парень добрый и покладистый, и вывести меня из терпения, Люси, дело нелегкое. Но тебе это удалось! Поэтому все, точка, поехали!

Она не шелохнулась. На этот раз он сердился по-настоящему, а не для того, чтобы обмануть или обхитрить ее.

— Ну, а теперь в чем дело? — осведомился он. — Теперь что не так?

— Мне хочется, чтобы ты знал, Рой, — сказала она, — дело вовсе не в том, что я тебя не люблю.