Шон О'Кейси - Современная ирландская новелла

. Новеллистика 20–х годов фиксировала видимые противоречия национально — освободительного движения, передавала эмоциональную атмосферу борьбы, но не раскрывала ее сути. В произведем ниях О’Коннора и О’Фаолейна вставал образ рассказчика, потрясенного революционными событиями. Он не был в состоянии подвести им итог, оценить их опыт, в поле его зрения оказывались лишь отдельные драматичеекие эпизоды. Спустя десятилетия Шон О’Фаолейн, вспоминая о начале своего творческого пути, писал, что сам он и его современники не смогли создать цельную картину действительности («Мы лишь откалывали от нее куски в виде коротких рассказов» [2] S. O’Fаоlain. Vive Moi! Boston — Toronto, 1963, p. 372. ).

Эту задачу взял на себя социальный роман 30–х годов. Но после нескольких произведений П, О’Доннелла, Ш. О’Фаолейна, Дж. Фелана роман вновь вытесняется рассказом, бурное развитие которого в 40–е и 50–е годы шло как бы за счет большой формы. Конечно, романы выходили, но они намного уступали рассказам как по количеству, так и по художественной силе. Даже те писатели, которые после нескольких сборников рассказов создали романы, вскоре вновь, и уже навсегда, вернулись к «малой прозе». Многим исследователям ирландской литературы и составителям антологий это дало повод говорить о характере ирландской литературы, тяготеющей к форме короткого рассказа.

Но дело, конечно, не в склонности к тому или другому жанру и не в преимуществе одного из них. Ирландия не включилась в антифашистскую борьбу, всколыхнувшую весь мир. Политика национальной изоляции, проводившаяся в стране, сковывала ее общественное развитие. Ирландская литература, существовавшая вне проблем, которыми жила мировая литература в годы войны, обратилась к «малой реальности» окружающей жизни, что определило четко обозначившийся жанровый сдвиг. Не только жанровая диспропорция, но и сама новелла при всей ее психологической глубине стала свидетельством тяжелого кризиса, пережитого ирландской литературой в годы второй мировой войны и в последующее за ней десятилетие.

Ненормальность этой диспропорции осознавали сами писатели. Горькие размышления Ф. О’Коннора, рожденные не только его собственным опытом, но и опытом крупнейших ирландских писателей этого времени, сводились к тому, что, не находя в ирландской действительности необходимой для романа общественно значимой темы, писатель искал убежище в глубинах внутреннего мира человека и поэтому обращался к «малой форме», которая, по его мнению, дает возможность оставить в стороне вопрос о смысле и ценности человеческой жизни. На отсутствие драматических тем жаловался Ш. О’Фаолейн, говоря об успехе рассказа и упадке, переживаемом романом. Герои рассказов Ш. О’Фаолейна, М. Лэвин — одинокие люди, жизнь которых состоит из одних крушений: несостоявшейся любви, оборвавшейся дружбы, обманутого доверия.

В 60–е годы, когда началось оживление в политической и общественной жизни страны, ирландская литература вышла из кризиса. Своего рода переходом от камерности, характерной для ирландской литературы первого послевоенного десятилетия, к художественному осмыслению исторических судеб страны стали автобиографические произведения Ф. О’Коннора, Ш. О’Фаолейна, в которых сказалось влияние автобиографической эпопеи Ш. О’Кейси с его глубоким исследованием проблем ирландской действительности. Историческая трилогия У. Мэккина повествует о самых трагических событиях, пережитых Ирландией: об истребительном нашествии Кромвеля, оставившем за собой выжженную землю, о страшном голоде в середине XIX века, обезлюдившем страну, о славном и трагическом восстании 1916 года. В качестве критерия исторической правды в ней взята судьба простых людей, которые прошли путь страдания и борьбы, сохранив в себе добрые чувства для будущей счастливой жизни. В романе Дж. Планкетта «Взбаламученный город» с эпическим размахом изображена классовая война в Дублине 1910–х годов. Социальным критицизмом проникнуты романы П. Смита, Р. Пауэра, Б. Клива. Они помогают понять, что основу бурных катаклизмов сегодняшней Ирландии, которые нередко принимают обличье религиозного и национального антагонизма, составляют коренные противоречия социальной жизни.

Рядом с этими полотнами рассказ не утратил своего значения прежде всего потому, что он существенно изменился, преодолев свойственную ему на предыдущем этапе камерность. Это уже не бытовые зарисовки либо вырв&нные из социального контекста психологические этюды. Теперь лучшие образцы этого жанра наполняются большим жизненным содержанием и, пожалуй, становятся ближе к маленькой повести, чем к новелле в ее традиционном понимании.

Читать дальше