Само собой установилось, что Тед стал прогуливаться с ней каждый день, а потом она начала выходить и после ужина и догуливать с ним до парка что и случилось в этот вечер.
Тед внимательно изучал ее хорошенькое личико. Черт побери, она была очень хорошенькая почти как Сью. Никогда бы раньше не подумал, что японка может быть такой хорошенькой. Смешно еще пару месяцев назад он с ходу стрелял в любого японца! И уж точно не поверил бы, что когда-нибудь захочет проводить время с такой девушкой. Сью этого не объяснишь, так что он вообще не писал ей об Эцу. Не потому, что Эцу могла что-нибудь изменить в его отношениях со Сью. Сью была девушкой, на которой он собирался жениться, и она была просто чудесная — золотистые волосы, голубые глаза, фигура. Правда, страшно вспыльчивая шквальный огонь, если сделаешь что-то не по ее. Эцу совсем другая — всегда мягкая, нежная.
Разглядывая кремовое личико Эцу, он заметил то, чего не замечал прежде, — впадины на висках под шелковистыми черными волосами, по-детски тонкую шею. «Слушай, выпалил он, ты вообще нормально ешь?»
Она весело засмеялась, и он попытался еще раз . «Этти, послушай! — Он накрыл ладонью ее руки, лежавшие на коленях. — Еда, понимаешь?» Он открыл рот и показал на горло.
«Нет, нет, Тэд» — быстро сказала она.
«Вот именно, что нет, — сказал он. — Ты сейчас пойдешь со мной».
Он крепко сжал ее запястье, поставил на ноги и потащил за собой. Пакет с бобовыми лепешками опрокинулся, и к нему тотчас потрусили с разных сторон полдюжины оленей. Их, однако, обогнал ребенок, он первым схватил пакет и убежал с ним. Ни Тед, ни Эцу этого не заметили. Они были поглощены борьбой: он тащил ее к ресторану, а она упиралась.
«Ты сейчас поешь!» — твердо говорил он.
«Нет, нет, Тэду!» — стонала она.
«Да, да, Этти», — говорил он.
В конце концов он победил. Он всегда побеждал — мужчина и американец, и вот она уже сидела за столиком. С десяток других пар, ухмыляясь, смотрели на них.
«Ну-ка, сделай ее, парень!» — крикнул Теду солдат с дальнего столика.
«Заткнись, ты!» — рявкнул он в ответ.
Эцу сквозь слезы смотрела в меню. «Я ешь дома», — умоляюще сказала она.
«Ты ешь сейчас», — неумолимо отрезал он.
Он вынул меню из ее рук и стал указывать в названия блюд с таким безрассудством, что ее японская бережливость взяла верх над слезами, и она забрала меню обратно.
«Нет, нет, Тэду», — сказала она.
«Я хочу есть, — заявил он. — Закажи тогда сама для меня».
Под его нажимом она произнесла несколько мягких слов, официантка смотрела на нее в упор. Эцу старалась не встречаться с ней взглядом. Официантка явно не принадлежала к домашним девочкам. Она сразу поняла, что Эцу как раз из них, и в упор ее разглядывала. Эцу это не нравилось, и она отвела глаза в сторону.
«Пошевеливайся, детка», — сказал Тед официантке.
«Конечно, пожалуйста». Приказ шефа гласил: «Американцам не перечить».
Еда появилась мгновенно, и Тед не притронулся к ней, пока Эцу не взяла в руки палочки. Она сопротивлялась, как могла: она знала, что, стоит ей начать есть, и она не сможет остановиться. Она съела рыбный суп, жареные креветки, кусочки цыпленка, капусту и рис. Она съела столько, что даже Тед изумился.
«Мать моя, ты, видно, здорово проголодалась!» — сказал он.
«Мать?» — переспросила она.
«Забудь, — сказал он, — это просто так, ничего не значит. Ты давай, ешь!» И она ела, ела до тех пор, пока не почувствовала, что больше не может. Ей было невыразимо тепло, приятно и хорошо во всем теле. Но сердце ее переполняло сознание своей греховности. Она приняла пищу и теперь должна была расплачиваться. Слезы наполнили ее глаза. Но отступать было невозможно. Честь требовала, чтобы она заплатила за то, что приняла из его рук. Как она скажет теперь об этом Отцу и Матери?
Она была слишком расстроена, чтобы протестовать против непомерных чаевых, которые Тед оставил официантке. Ничего не говоря, она со смиренной мукой последовала за ним, с опущенной головой, прикрыв рукавом лицо, и ее гэта клацали по цементному полу. Мужчины с соседних столиков кричали Теду слова, которых она не знала, но значение которых было ей понятно. Они поздравляли его. Только почему они еще и свистели?
Снаружи уже наступила ночь. Тусклый свет бумажных фонариков выхватывал фигуры прохожих. Уличного освещения не было — электрическая сеть была разрушена во время бомбардировок. В тени Тед остановился и обнял ее. Она стояла дрожа.
«Не тут…» — пробормотала она.
Читать дальше