Николас Блинкоу - Кислотники

— Кто его убил? Тереза не ответила.

— Отвечай, сука, кто?

Она молчала. Берджис кивнул Бернарду:

— Сделай что-нибудь, пугани ее.

— Как? — Будто он уже не нагнал на нее страху!

— Обругай или что-нибудь в этом роде — дай понять, что будет, если она не захочет сотрудничать.

Бернард шагнул к Терезе, встал перед ней и обозвал сукой. Берджис застонал:

— Да не так! Я уже называл ее сукой. Что толку оскорблять словами. Оскорби по-настоящему — сам знаешь, что-нибудь такое, что нагоняет страх на женщин.

Бернард посмотрел через плечо, словно ждал дополнительных пояснений от Берджиса. Тереза не увидела, получил ли он их, поскольку Бернард заслонял от нее Берджиса. Снова повернувшись к ней, Бернард сгреб в кулак ее блузку, не разорвал, нет, но ему стала видна ее грудь. Тереза отвернулась. Внезапно она почувствовала, как что-то мокрое и липкое коснулось ее шеи. Он не мог себе такого позволить, подумала Тереза, невольно взглянув на него. Да, он плюнул, так и есть. Она ощущала, как слюна медленно съезжает на блузку. Остаток плевка повис на нижней губе Бернарда. Тереза совершила тактическую ошибку, разглядывая холуя Берджиса, — дала понять, что он таки привлек к себе ее внимание. Она смотрела в его глаза, на голову, размером и формой напоминающую мусорное ведро. Глаза были усталые, а может, скучающие, но безжалостные. Бернард потянул слюну пальцем вниз, к ключице, а потом размазал ладонью по шее. Тереза почувствовала запах и задрожала, ее затошнило. Когда рука опустилась, чтобы захватить ее левую грудь, дрожь усилилась. Она не могла успокоиться, ее трясло.

— Кто убил Какстона?

Тереза пыталась заговорить — Бернард должен был видеть, что она пытается, но ничего не выходило — язык распух. Наконец Бернард оставил ее грудь в покое, и, когда его рука появилась из блузки, Тереза коснулась ее. Бернард сделал шаг в сторону, убрав руку, но она все не могла унять дрожь.

— Ладно, — сказал Берджис. И ударил ее кулаком в лицо: — Успокоилась? Хорошо. Еще раз, кто убил Какстона?

— Другая женщина.

— Что? — Берджис недовольно нахмурился, но тут же понял, что она имеет в виду видео.

Тереза старалась смотреть мимо него, на экран.

— Другая женщина, — повторила она, и Берджис повернулся к телевизору, вглядываясь в запись.

— Она? — Его палец уперся в экран. Тереза кивнула.

— Берни, где эта дистанционная хреновина?

Бернард показал — пульт лежал позади телевизора. Берджис прокрутил запись назад и вновь вперед. На экране Эстелла неслась по балкону, распахивая одну за другой все двери на своем пути. Камера находилась за ее спиной, так что на записи оказался только вид сзади. Вот кадр, снятый сразу после того, как Тереза вытащила таблетки из кармана Йена. Она снова следила за действиями своего двойника — экранная Тереза вылетает из комнаты, во второй раз убегая от тела Йена. В тот момент, когда она чуть не сбила с ног Эстеллу, та полуобернулась к камере. Берджис прокрутил это место дважды: перемотка, просмотр, звуковая отбивка.

— Эта женщина? — Он озадаченно указал на лицо Эстеллы.

— Да.

Экранная Тереза была воплощением ужаса. Играй она — и то не вышло бы лучше. В записи все выглядело так, будто Тереза испугалась Эстеллы, что она в ужасе от столкновения с убийцей.

— Ладно, что она делает теперь? Возвращается — чтобы еще раз на него взглянуть? Или забыла сумочку?

Тереза не ответила. Бернард вплотную приблизил лицо к экрану, пытаясь уловить тот момент, когда Эстелла повернула голову. Он продолжал прокручивать эпизод в обоих направлениях.

— Кто она, босс? Берджис потряс головой:

— Понятия не имею. Нет, нет, подожди минутку. Я ее видел раньше — когда она входила в клуб. Передай мне другую запись, Берни.

Они согнулись перед телевизором. Тереза надеялась, что про нее забыли. Она попыталась ощупать пальцами лицо и определить, какой урон нанес ей удар Берджиса. Ее почти никогда не били, только раз, мужчина — учитель (бывший учитель — его отстранили, а потом уволили с работы). На что похож ее разбитый нос? Если он расплющен, то видок у нее еще тот. А вдруг трещина в кости? Прикосновение вызвало слезы. Она беззвучно глотала их, стараясь плакать молча. Бернард и Берджис все еще вглядывались в экран.

Если нос сломан, удержит ли его опухоль от смещения хоть на какое-то время? Может, когда опухоль спадет, он окажется только расплющенным. Удастся ли его привести в нормальное состояние? Она перестала всхлипывать, боясь, что они услышат. Бернарди Берджис, включив ускоренную перемотку, отсматривали вереницу мужчин и женщин, входящих через двойные двери в «Грэйвити».