Майкл Уэст - Американский пирог

Следующая смерть пришла в августе шестьдесят шестого. Амос гулял с Элинор; они направлялись к фруктовому киоску мистера Хэрриса на Фриз-стрит. Руфи снова ждала ребенка, на этот раз Джо-Нелл, и, как это бывает на седьмом месяце, ей страшно хотелось персикового мороженого. Напевая, она стояла на кухне и стряпала песочное печенье. Фредди, которой было четыре годика, взобралась на стульчик и смешивала масло и сахар, пачкая все вокруг. Я же вытаскивала из кладовки чан для приготовления мороженого и обтирала с него паутину, а потом разыскивала каменную соль. Тем временем Амос и Элинор свернули на Фриз-стрит. Как я узнала потом от мистера Хэрриса, в небе вдруг вспыхнула молния, грянул гром, и стал накрапывать дождик. Элинор убежала вперед и поджидала дедушку у фруктового киоска. Мистер Хэррис нагнулся угостить ее спелой сливой, а она обернулась к Амосу и крикнула: «Беги скорей сюда!» И тут ударила огромная молния. Амос упал на дорогу; его башмаки отлетели в сторону, а волосы вмиг обгорели и стали похожи на перепутанные медные проводки. «Он умер, еще не коснувшись земли», — уверял меня мистер Хэррис.

Сообщить нам об этом поручили Руфиному пастору. Он был еще совсем молод, только-только из баптистской семинарии. К тому времени, как он постучался к нам с черного хода, дождь уже лил, как из ведра. Ливень так лупил по крыше, словно на небе просыпался пятидесятифунтовый мешок кукурузы. Фредди слезла с табурета, отперла входную дверь и увидела пастора, молча стоявшего на пороге. Его волосы прилипли к щекам, с подбородка капала вода, а белая рубашка с коротким рукавом успела так намокнуть, что сквозь нее просвечивала розовая кожа. Руфи как раз вынимала печенье из духовки. Она поставила противень на кухонный стол, потерла спину и побрела к двери.

— Господи, брат Персон! Да вы же совсем промокли. — И она потащила его на кухню. Сквозь открытую дверь слышался шум дождя. Я заметила низкое серое небо и постоянный треск молний. Деревья вдали казались неясными зелеными кляксами и все колыхались из стороны в сторону. Дождь явно зарядил надолго. Поймав Фредди за подол платьица, я велела ей сбегать в ванную и принести проповеднику полотенце. Она убежала, а мы с Руфи попытались обтереть его прихватками. Нам и в голову не приходило, будто что-то тут не так, а между тем к нам никогда еще не наведывался насквозь промокший пастор.

Выбирать гроб я оправилась много позже, но Фреду и Руфи все равно пришлось идти со мной. Ливень не прекращался, а по радио предупреждали о разрядах молнии.

Гробовщик, мистер Юбэнкс, провел нас по скрипучей лесенке в подвал, где на бетонном полу были расставлены гробы. Под потолком там болталась одна-единственная лампочка, а стены были сложены из серых цементных блоков, местами потемневших от влаги. Я глубоко вздохнула, стараясь подготовиться к нелегкому делу. В воздухе пахло ржавчиной, и я поняла, что мы находимся глубоко под землей. Мне все казалось, что я слышу плеск воды за цементными стенами.

Руфи шла среди гробов, обхватив свой огромный живот. Ее веки опухли от слез, и за весь день она не съела ни крошки. Я тревожилась, как бы все это не сказалось на ребеночке. Она подняла какую-то брошюру и показала ее мне. Цены на гробы были просто сумасшедшие, выше, чем на мебельные гарнитуры. В общую стоимость входили (так говорилось в брошюрке) такие «бесценные» вещи, как три копии свидетельства о смерти, открытки с соболезнованием, печатные похоронные буклеты и уведомления для отдела социального страхования и для правительства в целях изменения налогообложения.

Мистер Юбэнкс уговаривал меня выбрать самый красивый гроб. Он был приятелем Амоса, а потому давал мне десятипроцентную скидку.

— А можете платить в рассрочку, — продолжал он, — погашать стоимость в течение тридцати месяцев.

Я рассматривала гробы, а мое сердце колотилось так, словно внутри у меня тоже бушевала гроза, словно и там шел град и грохотали громы. Я ни на секунду не верила, что Амосу интересно, какой гроб я ему выберу. Мне казалось, что он унесся в какие-то неведомые дали и там пропалывает кукурузу да выкапывает дикий папоротник с берега ручья. И все же я просто не могла положить его бедные останки в дешевый гроб! Это было бы неуважением к нему и ко всей нашей жизни.

Руфи понравился серый полированный макет, внутри обитый пушистой синей тканью, и мы остановились на нем. По дороге назад Фред заметил большой сосновый ящик, стоявший под лестницей.