Геннадий Падерин - Шахматы из слоновой кости

Вдоль одной из стен тянулся невысокий стеллаж, на его полках стояли разнообразные приборы, громоздились похожие на гигантские жемчужины глыбы черного (как я позже узнал, ископаемого) льда, лежали какие-то свертки, стопки рукописей, книги. Николай Сергеевич ласково погладил одну из ледяных жемчужин, сказал:

– Есть у нас намерение устроить подземный музей: собрать здесь костюмы наших современников различных национальностей, предметы домашнего обихода, книги, замороженные растения, животных, птиц, рыб – все это может тут сохраняться сотни, да что сотни, тысячи лет. Представьте, каким кладом будет такой музей для наших далеких потомков, для ученых, скажем, пятитысячного года!

Я без труда представил себе восторг ученых пятитысячного года, к услугам которых будет этот музей, и с невольным сожалением подумал о недогадливости первобытных наших предков, что населяли территорию нынешней Якутии: что им стоило пробить подобную штольню и сохранить для нас свои смокинги из огромных медвежьих шкур!

Между тем гид провел нас в «комнату», выдолбленную сбоку от подземной галереи и отделенную деревянной перегородкой. В стены ее и в потолок были вморожены многочисленные датчики, провода от которых тянулись к заполнившим все это небольшое помещение приборам.

Ученый рассказал, что показания приборов ежесуточно снимаются на протяжении вот уже многих лет. Это позволяет установить закономерности в поведении вечной мерзлоты, что очень важно и для науки и для практических выводов.

Покинув напичканный приборами грот, мы прошли еще немного в глубину штольни и остановились перед хлипкими перильцами, что обрамляли вырезанное в полу квадратное отверстие размером метра полтора на полтора.

Глубину этого колодца определить было невозможно: мешала уходившая вниз спираль деревянной лестницы.

Николай Сергеевич сделал приглашающий жест и начал спускаться в колодец. Лестница привела нас в такую же, как и наверху, штольню, с такими же бугристыми стенами и серебрившимся от инея потолком и точно так же напичканную приборами. Ученый вскинул к потолку руку, сказал:

– Теперь над нами толща земли, равная по высоте семиэтажному дому.

Мне сделалось при этих словах как-то не по себе, как-то зябко, что ли. Нет, я не стал, конечно, лихорадочно подсчитывать, с какой силой давит эта толща на потолок подземной лаборатории, но только сейчас осознал вдруг совершенно невероятный факт: ни в верхней штольне, ни здесь не было никаких креплений, которые обычно поддерживают потолок в подобных туннелеобразных выработках,- ни одной крепежной стойки! Хотя бы маломальской! Ни одной!

Для Данилова, как видно, это не явилось неожиданностью: он с усмешкой подмигнул мне и спокойно двинулся навстречу неизвестности. Оставалось последовать его примеру.

В десятке шагов от лестницы галерея круто повернула вправо, и тут нашим глазам открылось нечто удивительное: стены галереи раздвинулись, можно сказать – распахнулись, и образовали огромный круглый зал; в нем совершенно потерялись пять или шесть электрических лампочек, едва позволявших уловить в полумраке общие его контуры!

И снова обостренное мое внимание зафиксировало уже знакомый, но тем не менее поразительный факт: здесь тоже не было никаких креплений, ни одной стойки; гигантское заиндевевшее блюдо потолка, на которое с немыслимой силой давила семиэтажная земная толща, опиралось лишь на стены зала. Я шагнул под его своды,

с трудом подавляя непроизвольное желание пригнуть голову – хотя бы просто из уважения перед непосильной ношей потолка.

– Зал этот существует третий год, – сказал Николай Сергеевич. – Проверяется принципиальная возможность отказа в шахтах Якутии от крепежных стоек.

Он помолчал, задумавшись, и поправил себя:

– Впрочем, почему только в Якутии? Такое осуществимо повсюду, где добыча полезных ископаемых ведется в слое вечной мерзлоты. Мерзлота не нуждается ни в каких подпорках. Зафиксированная приборами деформация потолка в нашем зале – 1,25 миллиметра в год.

В дальнем конце зала мое внимание привлекло круглое, около метра в диаметре, отверстие в потолке. Став под самым отверстием, я увидел высоко-высоко над собою бирюзовое пятнышко прокаленного морозом якутского неба.

– Вентиляционный колодец,- пояснил ученый,- Выходит непосредственно на поверхность.

– А температура? – спросил Данилов. – Температура не повышается в результате того, что сюда впущен воздух?