Владимир Мальцев - О том, что сильнее нас

«…от своих слов и намерений всё равно не отказываюсь. От своих мыслей тем более, тем более — я НЕ МЕНЬШЕ, ЧЕМ ТЫ — В СВОЕЙ, УВЕРЕНА В МОЕЙ ПРАВОТЕ!!!!!!!! В МОЕЙ!!! А отказываться от своей уверенности в чём-то не собираюсь».

Попробуй на досуге вспомнить, сколько раз за эти три года ты от них отказывалась? То в одну сторону, то в другую? А мои прогнозы дальнейшего хода событий — оказывались пусть и не совсем верны, но ведь близки к истине, как ты сама это признала?

«…пока САМА ЛИЧНО не смогу убедиться в обратном. Пусть дура, пусть потом буду локти кусать, но по-другому не могу».

Конечно, убедишься. Это вопрос времени. А ждать я умею. Главное — чтобы, когда убедишься, ты не встала опять в позу упрямства и прислушалась бы к советам. Ты пишешь: «ты для меня был богом». Лукавишь немного. Богам принято хоть чуть-чуть верить и даже иногда слушаться. А ты всегда ставила так, что все мои мысли и советы тебе по барабану, всё знаешь только ты сама, всё решишь только ты сама, всё сделаешь только ты сама, и так далее. Нельзя так. Либо я тебе никто и звать меня никак, либо должно быть хоть какое-то доверие. Тем более — получается, что это «ты сама» при внимательном рассмотрении оказывается тем, что за тебя решает кто-то ещё, а ты просто веришь и слушаешься. В среду ты смогла эту дурацкую гордость слегка обуздать, первый шаг сделала, признала, что во многом я БЫЛ прав. Но так и не признала, что могу и оставаться прав в чём-то сейчас, отказалась напрочь от всех моих идей и всей моей помощи. Когда будет следующий раз — пожалуйста, сделай второй шаг и пойми, что я и сейчас могу быть прав. Хотя бы отчасти.

«…сильно жалею, что к тебе приходила, так как понимаю, что натворила опять что-то страшное для тебя и Ники».

Зря жалеешь. То, что я провалялся пару дней в предынфарктном, — ерунда, не впервой, привык, последствий оно не имело. Ну да, разовый расход нервов был запредельным. Помнится, ты как раз нежелание просить меня о ерунде мотивировала нежеланием тратить наши с Никой нервы. Как видишь — результат был очевиден и предсказуем. Возможно, и ты теперь поймёшь. А с Никой как раз никаких проблем не возникло, скорее наоборот. И я вовсе не лукавлю, когда пишу, что теперь она тебе действительно друг.

«…но... вариант: Ленка, уйди от своего, спасёшь и себя, и нас, и хрен знает кого ещё — не канает».

Ты опять несколько не так всё понимаешь. Впрочем — опять же сейчас не время и не место. Для содержательного разговора берём тайм-аут до тех пор, пока опять лбом не упрёшься. Главное — когда упрёшься, то не бойся, не стесняйся и не стыдись позвонить и выйти на разговор. Кстати, он будет несколько иным, чем ты ожидаешь.

« Дальше, моя вина в этом всём БЫЛА, ЕСТЬ И БУДЕТ и ТОЛЬКО МОЯ! И не пытайся меня ОПЯТЬ оправдать, незачем, не в чем…»

А вот здесь — фигу. То, что причина преимущественно в тебе, и то, что вина в этом только твоя, — два совершенно не связанных между собой утверждения. Более того: одно из них верно, а другое нет.

Знаешь, в среду и во вторник — мы видели в твоей роли двух совершенно разных людей. Разные идеи, разные ценности, разные цели и устремления, разная логика, разная мимика, даже разная лексика. Один человек был довольно-таки цельным и настоящим, второй — изрядно искусственным и очень на зомби похожим. Но даже у этого второго человека... Я много раз перекручивал все сомнительные моменты разговора. Но так и не нашёл подтверждения тому, что в душе там есть хоть какая-то гниль. Дури много, блоков психологических много, всего много. Но если счистить шелуху, то все самые глубокие движущие силы таки ничего, кроме доброты, в себе не содержат. То, что из этого в итоге валится куча гадости и дерьма, — оно действительно мимо твоего желания, здесь ты права. Тобой просто пользуются. Это — проблема. Но не вина. Вот так.

Кстати. С чего бы вдруг этот второй человек использовал и лексику, и часть аргументов — в точности ту же, что и в январском телефонном разговоре, который некто советовал выбросить из рассмотрения как чистое вранье и отмазки?

Теперь о том, что я наговорил. За многое мне стыдно. Этого нельзя было говорить никогда и ни одной женщине. Просто пойми. Я это предвидел — и не смог предотвратить. Как показали события последнего года — жёсткость заставляла тебя думать. Пытался пробить. Думать ты отказывалась. Перешёл за грань жёсткости. На жестокость. Мимо. Дальше меня вообще понесло. Знаешь, жутковато оно: предсказать — и не только не суметь предотвратить, но видеть полное своё бессилие в том, чтобы хоть как-то достучаться до того человека, с которым говорил несколько предыдущих дней... Заблокировано намертво. Вот полное было впечатление, что единственное средство — укол аминазина, а на такие методы у меня полное неприятие... Ты обиделась и разозлилась, хоть до ненависти и не дошло? Я этого добивался. Было такое идиотское представление, что как крайнее средство оно сработает. Не сработало и не могло сработать. Совсем непробиваемые блоки.