Владимир Мальцев - О том, что сильнее нас

Предчувствие плохого росло. Очевидно было, что никакому отчиму Ленка не звонила. Максимум — матушке. А та, вестимо, наобещала за него, а сама помаленьку динамит, надеется, что Ленку опять уболтают остаться. Сволочь.

Позвонил Ленке. В метро ехала. Про отчима уже на попятный. Он уже вообще не может, нашла вот три варианта друзей с машинами, кто-нибудь из них да отвезёт. В крайнем случае — и такси можно взять, поместится.

– А если через час машину подогнать?

– Нет, сегодня никак, гости из Питера со вчерашнего дома сидят, только поздно в ночь уедут. Завтра.

– А опять уболтает? Мы же не знаем, как он это делает? Опять наркоты подольёт?

– Нет. Уже всё. Вчера уже сказала, что ухожу. Он сказал — хорошо, уходи.

– И не попробовал остановить?

– У него не было возможности, при гостях был разговор.

Связь прервалась. Поезд в туннель въехал. Чорт побери. Ведь опять беда будет. И ведь фиг что сделаешь. Опять упёрлась как последняя дура, опять суёт голову в петлю… Ну почему, зачем, какого — лучшие женщины так часто похожи на противоестественный гибрид страуса с адмиралом Нельсоном? В смысле чуть что — суют голову в песок, а вытащив её оттуда, приставляют подзорную трубу к выбитому глазу, поднимают на мачте флаг «ясно вижу» и, врубив самый полный, несутся в случайном направлении…

День завтрашний. Звонок по телефону.

– Володь, ты дома?

– Дома.

– Можно я прямо сейчас приеду?

– Конечно.

– Только разговор будет неприятный.

– Приезжай, увидим.

В квартиру — её опять приходится заводить и помогать раздеваться. Опять жутковатое напряжение всех мышц. И — мой бог, что с глазами! Глаза — горят. Нет, не сверкают. Горят постоянно и ровно. Совсем незнакомым мне огнём. Страшным огнём.

Провожу на кухню, наливаю чай.

– Тебя сразу убивать или погодить?

– Чашку чаю выпей сперва, а там я отгадать попробую. Выпила? Наливай вторую… Итак. Ты вдруг опять обнаружила, что беременна? Тебя или твою мать шантажируют? Он опять тебя уболтал, и ты опять сдалась?

– Так. Во-первых, сразу предупрежу, что фиг вы меня отсюда выгоните. Пока всё не объясню. Не первое. Почти третье.

– М-да?

– Пойми. То, что было в письмах и разговорах, было правдой. До вчерашнего вечера. А вчера Миша стал другим человеком. Он теперь никогда не будет лжецом, никогда не будет трусом, никогда не будет подлецом. Я поняла, что не только я в дерьме. Он — тоже в дерьме. И я должна его оттуда вытащить.

– Он тебя наркотой накачал?

– Нет. Я последние дни ничего не ем, только чай пью. Завариваю сама.

– Ты что, не понимаешь, что он при гостях не стал ничего делать, ждал, пока уедут, а потом — сделал что-то с тобой?

– Нет, не понимаю. Он теперь другой человек, он в дерьме, я должна его вытащить.

– Ты не знаешь, что в таком возрасте подонок не может стать нормальным человеком? Не понимаешь, что это — в точности такой же спектакль, как и во все предыдущие разы?

– Нет, это не спектакль.

– Ты правда не понимаешь, что ни в каком он не в дерьме, что это всё постановка?

– Я знаю, что он там. Он уже полтора месяца как там.

– Постой, полтора месяца назад вы с ним как раз нормально уехали в Адыгею отдыхать и на раскопки, а когда вернулись — и было это две недели назад — он радостно заваливал весь Интернет своими «репортажами», последний за день до твоего прошлого визита сюда? Когда у него хоть что-то не так, он этого не делает…

– Я лучше тебя знаю. У него всё плохо. У него ничего не получается, он со всеми поссорился, раз он решил стать другим — его надо жалеть и ему помогать.

– Что за чорт!

– Пойми! Да поверь ты мне! Блин! Я должна! Ты не понимаешь, что я! Сейчас! Ставлю! На! Себе! Крест!

Любая тема — немедленно возвращается сюда же. Одни и те же ответы — по первому кругу, по второму, по третьему… Ленка уже орёт. Я тоже. Ника ушла в комнату. Фонтаны слёз, мольбы, чтобы я понял, чтобы я поверил… По пятому кругу то же самое…

Пожалуй, всё. Пора прекращать. Не выдержу иначе. Вышел из кухни, обнаружил, что забыл там сигареты, попросил Нику принести. Оделся. И — ушёл. Прогуляться. Если честно — в тайной надежде, что Ника за это время Ленку выгонит. Или та уйдёт сама.

Фигушки. Когда я через час вернулся — они сидели уже в комнате. Залитая слезами Ленка молотила кулаками по полу и орала во весь голос. Ника, воплощённое спокойствие, по эн плюс первому разу пыталась хоть что-то понять, хоть что-то сделать.