Александр Белов (Селидор) - Бой с Родригесом

Возле кафе на Потсдамерплац пахло марципаном и корицей. Я сидел за стеклянным столиком и уже в который раз перечитывал коротенькую заметку из «Берлинер цайтунг». Тяжёлые буквы заглавия давили на глаза. ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАЗНЬ. Как поэтично. В качестве палача выступал Родригес, а приговорённым был я.

Во мне всегда уживались два человека. Первый признавал себя оптимистом и со свойственной ему бодростью утверждал: «Сейчас плохо. Просто плохо. Ну, обыкновенно плохо». Зато второй был пессимистом, отчего любые его оценки звучали ещё менее обнадёживающими. «Дальше будет ещё хуже», — говорил он. В настоящий момент мной управлял пессимист.

Я скомкал газету и бросил её в урну.

Фернандо Родригес считался одним из лучших бойцов Берлина. Он проходил стажировку в научном центре университета Гумбольдта, кажется, занимаясь прикладной лингвистикой, и время от времени практиковал коммерческие бои. С целью улучшения своего материального положения.

Правила этих боёв он устанавливал сам. А поскольку Родригес обладал третьим даном по какой-то редкой школе каратэ, то вмешиваться в его бизнес никому не удавалось. Обычно правила предписывали драться только в стойке, в качестве средства достижения победы они определяли удар ногой или рукой в любую незащищённую часть тела противника.

Борцы, способные раскатать Родригеса по ковру, драться по этим правилам не могли; боксёры не стремились попасть под его чудовищный скользящий удар ногой с подворотом корпуса, а кик-боксёра он уделал прошлый раз. Так что круг противников заметно сужался.

Родригес дал объявление в газету, предлагая любому желающему бой по этим правилам, мои друзья ответили согласием от моего имени и даже залог внесли. Так они хотели меня разыграть. Вот и разыграли.

Конечно, не составляло труда отказаться от боя, но эта газета… Она почему-то печатала отчёты о всех боях Родригеса и уже уготовила мне скромную роль обречённого. Впрочем, предлагалась и другая позиция. «Никто не удивится, — писала газета, —если …» Как там было?

Я достал бумажный комок из урны, развернул, разгладил и нашёл нужное место. Вот: «Никто не удивится, если принявший вызов найдёт вдруг повод отказаться от боя. Поспешность, с которой он захотел драться, говорит лишь о его недооценке противника. Может быть, сейчас, наблюдая за тренировкой Родригеса, он внушает самому себе: „Нет уж, лучше быть трусом, чем инвалидом“.

Быть трусом — вот чего хотели от меня ребята. Они хотели, чтобы я побежал в редакцию газеты, бледный, как призрак, и сбивающимся от волнения голосом твердил, что это недоразумение. Потом бы все дружно смеялись, а в университете на меня показывали пальцем.

Нет, быть трусом не получалось по совести. Тем более, что дрался я неплохо. Хотя никогда и ничему такому не учился. Да и где было учиться деревенскому парню из Мекленбурга, которого здесь за глаза пренебрежительно называют «бюргер»?

В двенадцать часов пришла Элси, и мы отправились на «остров музеев», чтобы поваляться на траве перед собором из тяжёлого, пепельного камня. Элси кое-что разузнала и теперь старательно доносила до меня информацию. Когда в её детских глазах бесились чёртики, это означало только одно — Элси наэлектризована новостями и раскопала что-то очень любопытное.

— Фернандо Родригес, — заговорила она, — мастер третьего дана школы Вадо-рю. Это официально. Приехал из Панамы, где учился у собственного отца, имеющего статус наставника школы. Кстати, латиноамериканец он только по матери, а отец у него японец. Родригес носит фамилию матери.

— Мутная история. Ты сказала «официально». Что это значит?

Элси загадочно улыбнулась.

— Официально, — продолжила она, — значит, что он перерос вадо-рю и создал собственный стиль. Знаешь, как его называют в научном центре? Вампир!

Боже мой!

— Все свои бои он проводит при полнолунии, да и вообще тренируется под луной.

— На кладбище?

Элси засмеялась.

— Нет, конечно. Во время тренировки он входит в транс и демонстрирует очень выразительную технику боя.

Почему у него здесь нет учеников? — спросил я.

— У него были ученики, — заявила Алиса, — иначе как бы я всё это разузнала? Но случилась неприятность. Для того, чтобы преподавать в Германии, Родригесу нужно было оформить рабочую визу. Однажды пришёл инспектор…

— Понятно. А где он тренируется?

— Что, хочется подсмотреть, да? — лукаво улыбнулась Элси. Она будто бы говорила этим взглядом, что может устроить для меня такой просмотр, но сделать это будет нелегко.