Том Шарп - Сага о Щупсах

Тут Вера опять зарыдала и забилась головой о стену камеры, пока через час не впала в ступор.

— С ней сердечный приступ может приключиться, если вы и дальше будете так же, предупреждаю, — сказал врач, сопровождавший Веру в участок.

— Ей же лучше, — отрезал начальник, вообще одобрявший повешение. — Я тут торчу всю ночь и ни одного прямого ответа от этой дуры получить не могу. Ума не приложу, что замышляет ее муженек.

— Вероятно, убрался от нее куда подальше. Я бы на его месте так и сделал. Вообразите, каково это — жить с такой женой, — сказал старший инспектор.

— Лучше не буду. Вы, конечно, в банке все проверили. Если не считать бардака, никаких денег не пропало?

Старший инспектор покачал головой:

— Ни цента. Что бы там у этого пройдохи ни было в планах, он порядочный.

— Порты проверяли? — спросил врач.

— Конечно. Он не пересекал Ла-Манш, это точно. В любом случае, он, похоже, не любит путешествовать и уж точно не полетел бы на самолете. Говорят, боится летать — страх высоты у него.

Старший инспектор проглядел свои записи:

— Она говорит, что он ей сделал предложение на вершине Бичи-Хед. Довольно странное место для человека со страхом высоты.

— Для самоубийства лучше не придумаешь, а через двадцать лет с такой женщиной это было бы самое логичное.

— Это правда. Итак, если она и впрямь не слишком завирается, он сделал ей предложение на вершине 529-футовой скалы, с которой люди обычно сигают, чтобы разбиться насмерть. И вот этот парень якобы боится высоты. Быть того не может. Кто-то тут врет. Либо тот, либо другая, либо оба. Я думаю — она. Вся эта чушь — «его трое». Можно, конечно, интерпретировать это как «Ева Трои», но эта парочка, очевидно, не в античных отношениях. Ладно, мы отвлеклись от главного: где сейчас миссис Понтсон и этот парень.

Начальник участка язвительно рассмеялся:

— Я так думаю — в мясорубке. Понтсон недаром так эту зверскую скотобойню выстроил. У него были злодейские цели — с самого начала. А не просто помогать местным мелким фермерам.

— Присоединяюсь, — сказал старший инспектор. — Он, конечно, сколотил денег на впаривании подержанных машин. Или угнанных. Но понять не могу, почему мы до сих пор не разобрались, что он на самом деле замышлял.

— Да потому что со своей стоянки мерзавец угнанные машины не продавал. И самолично их не угонял, я уверен. На него работали воры, а он потом проворачивал легальные сделки. Угнанные машины, разумеется, были оформлены на подставных лиц, и так называемый «владелец» получал часть прибыли. И куда меньше самого Понтсона, будьте уверены. — Начальник участка обратился к врачу: — Только не подумайте, будто мы не пытались прижать этого козла раньше, — пытались, да вот скользкий он. Но, слава богу, теперь мы его поймали.

— Конечно, «Аль-Каида» могла нанять его много лет назад и вложить в него денег, — добавил старший инспектор.

— Хотелось бы знать, что задумал муж этой женщины, — сказал врач, которого весь этот разговор не только увлек, но и не дал ему заснуть. — Мне тоже интересно, зачем он пытался убить своего сына. Похоже, он такой же псих, как и она.

В эту минуту в комнату вошел следователь, не слышавший предыдущего разговора.

— Мы нашли оружие в доме Ушли, сэр. Судя по следам крови, им кто-то кого-то убил, это точно. — И он извлек на свет пластиковый пакет с разделочным ножом.

— Что ж, миссис Ушли хотя бы отчасти говорит правду, — произнес начальник участка. Потом глянул на врача и сказал: — Я, кстати, с вами согласен. Просто вот думаю, где он, этот психопат — ее муж.

Хорэса обуревала сходная растерянность. Он пересек столько границ и купил столько карт на языках, которыми не владел, что не имел ни малейшего понятия, где находится.

Из Германии он перебрался в Польшу, потом, через горы, в Словению, и далее, через Чехию и Австрию, в Триест, где и потерялся. Из Италии он направился к Франции, всегда останавливаясь под чужими именами в самых скромных гостиницах. Несколько раз, старательно держась подальше от главных трасс, оказывался в такой глуши, где и отелей-то не было, а значит, частенько приходилось спать под открытым небом. Более того, бывало, что спать не удавалось совсем: ему казалось, что его окружают крупные звери, — или, по меньшей мере, он мог такое вообразить, что, в общем, то же самое.

В конце концов, став совершенно неотличим от бродяги (как же он пожалел, что не взял с собой побольше одежды и электробритву с европейской вилкой), он пересек границу Франции. К этому времени он махнул рукой на бритье и отпустил бороду.