Тургрим Эгген - Hermanas

— Почему все такие злые? — ныла Дорис. — Почему автобус стоит?

— Больше никто не злится, — сказала Миранда. — Просто тот дядя выпил слишком много и стал глупым. Иди садись между нами.

Девочка уселась рядом с Мирандой, а я опустился с другой стороны. Миранда обняла Дорис.

— Автобус скоро поедет, — сказал я, не имея для этого никаких оснований. — Просто надо сначала кое-что починить.

Дорис продолжала хныкать. Она считала, что родители не должны были отправлять ее одну на автобусе. Она боялась, что бабушка не знает, когда ее встречать, и ей самой придется искать дорогу по приезде в Тринидад. Мы пообещали проводить ее. Шофер зашел в салон и сообщил, что поломка обнаружена. Оторвался шланг, и ему нужно было что-нибудь, чем его можно прикрепить обратно. Не найдется ли случайно у кого-нибудь из женщин лишней резинки для волос? Миранда закатила глаза и стала рыться в косметичке в поисках резинки.

Дорис развеселила мысль о том, что автобус можно починить с помощью такой ерунды, и она начала успокаиваться. Мы по очереди расспрашивали ее о школе, о том, что она любит делать в свободное время, когда у нее день рождения и так далее. Дорис считала, что история — самый интересный предмет, а математика — самый скучный. Больше всего ей нравилось играть в театральных постановках. 28 января ей исполнится девять лет.

— А ты знаешь, что это день рождения Хосе Марти? — спросил я.

— Конечно знаю. О Хосе Марти я знаю все, — сказала девочка.

Потом мы с Дорис стали читать друг другу стихи. Она была молодцом. Рассказав все, что помнил из Хосе Марти, я ухитрился вставить пару отрывков из собственных стихотворений, и Дорис сказала, что они ей нравятся.

Автобус тронулся с места. Пассажиры захлопали и засвистели.

— Большая победа марксизма-ленинизма и el hombre nuevo [37] Новый человек ( исп. ). , — сказала Миранда.

— Не говоря уже о твоей резинке, — добавил я.

Дорис так и сидела между нами, она начала засыпать, и, казалось, мы были маленькой семьей. Я уверен, что Миранда чувствовала то же самое. Мы сплели пальцы за спиной девчушки. И вдруг мысль о том, чтобы создать семью, перестала пугать, как это было с Хуаной, но сделалась совершенно естественной.

Но готов ли я защитить свою семью? Мысль о Камило — я слышал его храп — и об унижении, которому он меня подверг, заставляла щеки пылать. В то время как Миранда проявила крутизну, присущую старой полковой шлюхе, я просто стоял и смотрел, как трусливая дубина.

— Не думай об этом, — прошептала Миранда. — Когда мужчины пытаются вмешаться в такую ситуацию, все кончается дракой и несчастьем. Этот мудак наверняка привел бы своих товарищей. И стало бы не смешно. Я думаю, ты молодец, что сдержался.

— Правда?

— Да. А еще мне понравилась твоя ревность.

— Я не ревновал.

— Даже не пытайся отнекиваться, Рауль. Ты прямо почернел. Мне нравится, когда меня немного ревнуют. Это честная форма комплимента.

— Мне показалось, что ты с ним флиртуешь, — сказал я.

— Неужели? Мне очень жаль. Он просто подошел, уселся и начал болтать. Мне ничего другого не оставалось, как быть дружелюбной. Но он совершенно не в моем вкусе. Ха-ха, боже мой, совсем не в моем! Теперь ты меня прощаешь?

— Без проблем, — сказал я.

В ночной темноте мы проехали Сьенфуэгос, мой родной город. Автобус остановился там на двадцать минут, но было так темно, что мы почти ничего не увидели. Я подумал, что мы с Мирандой могли бы остановиться здесь по дороге домой. Когда будем возвращаться.

Резинка Миранды оказалась прочной. Рассвет осветил кубинские деревушки, которые могут выглядеть и как райский уголок, и как помойка. Та, которую мы проезжали, выглядела как райский уголок. Пейзаж начал вздыматься холмами, мягкими, зелеными, соблазнительными. Мы почувствовали, что климат изменился, стал ровнее и приятнее, а свет — мягким и ласковым. Плоские поля сахарного тростника закончились, их сменили табачные плантации, где озимые растения уже начали давать всходы чудесного зеленого цвета. Мы находились у подножия гор Эскамбрай, покрытых тропическим лесом, в котором контрреволюционеры вели партизанскую войну с 1960 по 1965 год. Ближе к побережью раскачивались королевские пальмы, кокосовые пальмы и деревья ягрума. И вот с верхушки холма мы увидели море, почти мгновенно скрывшийся из виду кусочек сияющей бирюзы. Карибское море.

С восточной стороны массива Эскамбрай открывается зеленая плодородная долина, названная Валье-де-лос-Инхеньос (Долина сахарных заводов) в честь французских плантаторов, бежавших сюда для выращивания сахара после восстания рабов на Гаити в начале XIX века. Там находятся очень красивые имения. На кряже перед въездом в долину располагается старая часть Тринидада, одного из старейших городов Кубы и, может быть, самого красивого.