Тургрим Эгген - Hermanas

Наконец весной 1989 года я приехал в Нью-Йорк. Я решился на такой прыжок, потому что встретил одного парня, барабанщика, который тоже хотел выбраться из Майами. Вместе мы могли оплачивать небольшую квартиру. Сначала мы жили в каморке на четвертом этаже в Ист-Виллидж, где как раз хватало места для двух мужчин, нескольких книг и ударной установки. Я хотел писать, а Роберто надо было репетировать, чтобы найти место в каком-нибудь элитном танцевальном оркестре. Это не было жильем моей мечты. Соседи ненавидели нас так люто, что вываливали мусор на наш порог.

Я начал с самой низкооплачиваемой работы. Я никогда не боялся трудиться. Сначала я мыл посуду в итальянском ресторане в Уэст-Виллидж, а потом получил повышение и был переведен в зал ресторана. Мой английский, который я почти не практиковал в Майами, надо было немного облагородить. Не знаю, засыпал ли Мутула Ойеволе каждую ночь с мыслями о наших уроках английского. Я понимал то, чему он меня учил, буквально. Но не всегда было удобно называть людей motherfucker [92] Сукин сын ( англ. ). , особенно женщин. По мере знакомства с нью-йоркскими евреями я узнал, что им не нравится, когда их называют kikes [93] Жид ( англ. ). . А слово на букву «н» [94] Имеется в виду слово nigger — негр, черномазый ( англ. ). , которым он называл практически всех, кого знал (всегда «н»-такой и «н»-сякой), произносить было просто опасно для жизни. При неудачном стечении обстоятельств, за «н» могли убить . По-испански же это совершенно нормальное слово.

К счастью, я знал хотя бы это, когда впервые отправился в Гарлем, в первую среду мая, чтобы ждать своего товарища из «Агуас-Кларас». Бар был великолепным — «Ленокс-лаунж» напоминает «Эль Флориду» в Гаване, пивнушку Хемингуэя и его эпигонов. Несмотря на то что постоянные посетители бросали косые взгляды на сидящего в одиночестве greaseball [95] Толстяк ( англ. ). (на протяжении трех часов я был единственным, кто не отреагировал бы на слово на «н»), в баре было оживленно, и я не ощущал никакой угрозы. Напитки тоже были хорошими, но слишком дорогими.

В конце концов я разговорился с официанткой, которая рассказала мне, что на концерте по случаю открытия этого бара пел Билли Холидей. Это было интересно, ведь прошло уже несколько лет с тех пор, как я сидел за столом в гостиной в одном из домов в Ведадо, не имея понятия, кто такой Фрэнк Синатра. Потом официантка очень вежливо спросила, что я здесь делаю. Я рассказал ей свою историю. Имя Мутулы ни о чем ей не говорило — никто из сотрудников не работал там так долго, — но она пообещала поспрашивать о моем друге. Я вернулся. В течение года я пропустил только две встречи, о которых мы договаривались с Мутулой. А он пропустил двенадцать.

Я был бедным, но первое лето в Нью-Йорке показалось мне великолепным, несмотря на то что город находится много севернее Гаваны и здесь более жаркий и влажный климат. Мне больше всего нравилось время около часа-двух ночи, когда город взрывался молодостью, энергией и невообразимым этническим и социальным многообразием. Я мог часами бродить и просто разглядывать людей, слушать их разговоры, вдыхать запахи, слушать музыкальные отрывки. Помню, что удивился, когда кто-то мне сказал, что 1989-й был годом упадка. Как же тогда этот город переживает подъем ?

Самым сильным впечатлением от капитализма для меня всегда была еда. Когда меня охватывали сомнения по поводу того, улучшилась ли моя жизнь, достаточно было зайти в нормальный супермаркет — у меня по соседству располагался «Фейруэй» с отличным выбором товаров — и просто постоять и посмотреть . В такие моменты я иногда плакал. И я мог себе позволить, в рамках разумного, все это купить. Хороший бифштекс. Кусочек настоящего пармезана. Поднос только что приготовленных суши: я думаю, что человек должен быть кубинцем, человеком из страны, где государство конфисковало все частные рыбачьи суда, где товары идут от производителя до потребителя как минимум четыре дня, чтобы понять, какое же чудо — суши. На Кубе само понятие суши немыслимо. Я наслаждался даже запахом мусора, выставлявшегося в мешках у дверей ресторанов после закрытия, который собирали в пять утра. То, что выбрасывали в Нью-Йорке, было более аппетитным чем то, что можно купить на Кубе.

Впечатлений от еды было даже слишком много. Однажды вечером я сидел в ресторане в шикарной части Виллидж и ел за счет потенциального издателя после чтения стихов в одном книжном магазине.