Юрий Красавин - Холопка

— Ты так смотришь на меня… Вот о чем я хочу предупредить: ситуация эта очень опасна для тебя, холопка.

— Какая ситуация? — насторожилась она.

— Живешь в захудалой, заброшенной деревне, общаться не с кем… нет у тебя предмета для обожания. И вдруг объявляется человек, умный, красивый, аристократической внешности… почти молодой… и ведет себя странно, необычно: живет в лесу, один… Долго ли тут наивной девушке вообразить о нем черт-те что! Она может влюбиться, а это чревато для нее.

— Чревато чем?

— Разочарованиями! Неразделенностью пылких чувств! Разрушением романтических представлений о мире! Я не могу снизойти до тебя, потому как дворянин и отчасти князь, а ты холопка.

Это был сокрушительный удар, но Раиска устояла. Она сохранила уверенность и во взгляде, и в голосе.

— У меня есть парень, которого я обожаю, — сказала она. — Вот он-то, действительно, и красивый, и умный. Кстати, он расправится с любым моим обидчиком, имейте это в виду. У него есть охотничье ружье, он вызовет любого на дуэль, будь он хоть князь, хоть герцог, хоть принц, и пристрелит, как зайца.

Он покачал головой:

— Твой парень, если он есть, должен быть благодарен мне, и только.

— За что же?

— За бережное отношение к тебе. У тебя шалый возраст… Ты сама не знаешь, чего хочешь, то есть не отдаешь себе отчета. Насчет парня, может, и верно, однако… Я еще раз тебя предупреждаю: ты стоишь на пороге горячей влюбленности в меня. Я же, имей это в виду, не могу ответить тебе взаимностью.

— Ваш брат, старичок, только и смотрит, как бы подцепить кого помоложе, — сказала на это Раиска. — Вашего брата, старичка, мне ничего не стоит охмурить и одурачить. Я могу это проделать и с вами…

— Нет, — убежденно отозвался он. — Этот номер со мной не пройдет.

— Я уже всяких речей наслушалась. Ко мне в городе то и дело: «Ах, я только у вас покупаю и творог, и сметану… Ах, скажите, как вас зовут и нельзя ли с вами встретиться?.. Ах, примите от меня в подарок эти конфеты…»

Насчет конфет она соврала без всякого смущения: никто, увы, не дарил. Да и насчет «встретиться» тоже разговору не было. Но ведь могло быть!

— Запомните на будущее, господин дворянин: коли вы — «светлость», то я — «величество». Только так, и не иначе.

Пожалуй, это было произнесено неплохо, потому что Раиска была в эту минуту очень серьезна.

— Ты — холопка, — сказал он убеждающе. — Говоришь грубости, не умеешь разговаривать со старшими, действуешь прямолинейно, неискусно. А вот словом «старичок» ты меня достала. Да будет тебе известно, что мне всего сорок два года — возраст почти юношеский. Это во-первых. А во-вторых, я должен тебя предупредить, что меня почему-то любят женщины. Это прямо-таки несчастье какое-то: стоит мне улыбнуться любой из них, и она сразу тает. Хотелось бы, чтоб вы, барышни, были более стойкими, иначе просто неинтересно.

— А вы от скромности не умрете, — заметила Раиска, глядя на него уже с неприязнью.

— Осторожно: я сейчас улыбнусь, — предостерег он каким-то особенным голосом.

И улыбнулся всем лицом сразу — губами, щеками, лбом… Но самое главное произошло в его глазах: ласковый свет полыхнул в них, подобно зарнице, и Раиска почувствовала, как теплой волной окатило ее всю, и в смущении отступила. А сделав шаг назад, потупилась на мгновение и опять посмотрела на него, желая видеть его улыбку снова.

— Приходи ко мне сегодня вечером, — сказал он, понизив голос. — Когда стемнеет… или чуть-чуть пораньше, в сумерках.

— Куда? — спросила она непроизвольно, повинуясь отнюдь не своему разуму, а его воле.

— Ко мне, — он понизил голос до шепота. — Я буду ждать.

— Ладно, — сказала она тоже шепотом. — Хорошо.

— Чего ж хорошего? — спросил он уже погромче, после паузы. — Подумай сама: потрепанный жизнью и подержанный другими женщинами мужчина, уже в немалых годках — пятый десяток пошел! — приглашает тебя прийти к нему в лес… не когда-нибудь, а под вечер, когда стемнеет… и ты соглашаешься.

Раиска ошеломленно молчала; потом повернулась и пошла к деревне, сначала медленными шагами, потом быстрее.

— Разве это не холопство? — спросил он ей вслед.

Нет, она не очень-то и негодовала на него. Она не чувствовала себя униженной или оскорбленной. Разве не справедливо он сейчас поступил? Разве не правду он сказал? Она так легко покорилась, а это и есть холопство. С его же стороны все было честно и благородно.

Раиска осознала теперь, что он каким-то образом обрел власть над нею. Она покорилась этой власти, и вот что примечательно: рада была этому! А откуда эта власть? Уж не оттого ли, что когда-то его предки владели ее предками, крепостными крестьянами?..