– Советов тут мало. Добейся еще одного лаборанта.
Пусть лопнет Шаровский от злости, а ты все равно добивайся.
– Подозреваю, что ситуация резко изменится. Член-корром он будет, а это приведет к изменению стиля работы, и лаборантов получат многие. И мы в том числе.
И вот оно произошло, событие чрезвычайной важности: к дверям «Олимпа» четырьмя крепчайшими шурупами прикрепили дощечку, на которой белым по черному было написано: «Член-корреспондент Академии наук СССР И. И. Шаровский».
В этот день двое независимо друг от друга произнесли одни и те же слова:
– Первая из надгробных надписей, которой удостаиваются ученые…
Громова, говоря это, полагала, что шутит, Брагин же цедил слова сквозь зубы. И оба были не правы: хоть и верно, что хорошо бы делать член-коррами людей молодых и растущих, но и Иван Иванович лавр сих достоин. К тому же хоть и не молод он, но к росту способен, что и продемонстрировал буквально на другой день. А впрочем, все началось раньше. Двери в принципе все одинаковы. Ну, пошикарнее чуть или чуть хуже – не в дверях дело. А вот то, что за дверями находится, всегда разное. И понятно, что дверь с упомянутой выше стеклянной доской не могла скрывать за собой стены, кафель которых постоянно напоминал о чем-то очень знакомом. Шаровский учел это, и «Олимп» переехал – куда бы вы думали? В комнату группы Громова!
Вместо рабочих столов, приборов, шкафов с препаратами там разместились теперь традиционно кабинетный диван, кресла, новенькие книжные шкафы, письменный стол таких габаритов и такой неподъемности, что его втаскивали по специально составленному плану. И только вращающийся шкаф-тумба с выдвижными ящичками, невесть когда «уведенный» из какой-то аптеки, напоминал здесь о добром старом «Олимпе». Картотека с ссылками, неотъемлемая часть Шаровского, его дополнительный орган, такой же естественный, как для любого другого сердце, легкие или желчный пузырь, ездила вместе с Иваном Ивановичем везде и всюду.
Переезд «Олимпа» был всеми признан необходимым и никаких разговоров, кроме зубоскальств и ухмылок местных масштабов, не вызвал. Однако то, что за переездом последовало, взбаламутило всех и вся, полило животворным бальзамом раны одних, другим же, наоборот, разбередило шрамы.
Первыми встали на дыбы «девочки» Громова.
– Надо же: в коридор выбросили! А этот горе-теоретик, жердь неблагоустроенная, и в ус не дует! – Елизавета-отпускница, специально пожаловавшая в институт, готова идти к директору, в президиум академии, еще выше.
– Право же, не понимаю я Ивана Ивановича, – вежливо возмущается Мезин, а Жукова:
– Товарищи, я полагаю, что шеф что-то скрывает, иначе он так легко не сдал бы позиций.
Для Зиночки шеф – Громов. И шеф успокаивает, изобразив на лице смирение:
– Терпите! Все к лучшему… Устраивайтесь в коридоре, не прекращать же работу! – И тут же на ушко дражайшей своей половине: – Заткнись! Завтра второй тур переезда. Не прогадаем!
В тот же день вывешивается объявление: «В 15.00 состоится совещание руководителей групп…» Возле него летучие митинги следуют один за другим: совещание руководителей групп – новая форма работы, ранее не бывало такого, больше того, руководители групп перечислены, и перечень выглядит странно: Басова, Дзуриди, Громов, Титов, Брагин, Шнейдер. Как не удивляться, если у Басовой, Дзуриди, Брагина, Шнейдера никаких групп нет?
В 15.00 перечисленные апробировали пружины дивана и кресел «Нью-Олимпа».
Шаровский торжествен:
– Я собрал вас, товарищи, чтобы обсудить перестройки в работе лаборатории, вытекающие из требований дня и новых задач.
Далее следовало изложение сюрпризов. Вот оно в сокращенном виде: 1) Каков главный тормоз в развитии радиобиологии? Отсутствие подготовленных кадров. Кандидатов полно, а вот докторов наук мало. Между тем страна, наука нуждаются в докторах. Многие способные кандидаты, пожалуй, даже пересидели на стартах. И старт им дается: Басова, Дзуриди, Громов, Брагин, Шнейдер в ближайшие годы должны защитить докторские. 2) Пребывая в новом качестве члена-корреспондента, заведующий лабораторией не сможет, как прежде, ежедневно вникать в ход каждой темы, руководить каждым сотрудником и лаборантом. А посему на докторантов возлагается руководство группами. 3) Отсюда следует перераспределение кадров и помещений…
Назавтра был день всеобщего шкафодвижения. Шкафы, столы, приборы двигались туда и сюда по коридору, сталкивались и расходились снова. А вместе со шкафами бродили мысли: ну, Шнейдер, Брагин, Громов – ладно, им вроде пора стать докторами, но почему Дзуриди, а не Николаев? И почему кандидат наук Павлова должна работать под руководством кандидата наук Шнейдера? А Шаровский? Как он-то обойдется двумя сотрудниками, один из которых всеобщий помощник Семечкин? Потом: референты! У Ивана Ивановича будет два референта. Это чтоб, значит, литературу за него читали. Да где это видано, чтоб кто-либо, будь он семидесяти пядей во лбу, ухитрился прочесть статью раньше Шаровского?! Нет, все неспроста! Не только докторов Шаровский готовить задумал, но и еще что-то…
Читать дальше