Александра Яки - Грусть улыбается искренне

Виктор, хоть и пробыл в стенах сего отделения не так много, уже ясно понимал, что лучше сразу делать всё, как требует Тимофеевич, иначе потом будет хуже. Подушку мальчишка поставил уголочком, аккуратно, поверх ровно постеленного покрывала. На тумбочке прибрал, чтобы было почти как в армии. Подойдя к окну, шикнул на голубей: «Нет ничего сейчас, ни крошки. После обеда прилетайте!» Правда, через стекло птицы его не услышали и продолжали топтаться по подоконнику.

«Ну ничего, — зловредно подумал Витька, причёсывая взъерошенную шевелюру. — Сейчас Тамара заглянет, она вас быстрёхонько погонит отсюда…»

Парень положил на место расчёску и потянулся, смачно зевнув. Почему-то болела спина и противно ломило кости ног. Но Виктор только досадно поморщился: больница уже приучила его не раскисать от всяких мелочей и плохого самочувствия.

Он вышел в коридор и, прошагав несколько метров, обратил внимание на своё отражение в зеркале.

— Бл-я-я-я… — протянул Витёк еле слышно. Из зеркала на него смотрела осунувшаяся, слегка бледноватая физиономия, причём кислая-кислая, как выжатый лимон. Серенький мрачный спортивный костюм и дурацкие домашние тапки с блевоточного цвета смайликами дополняли и органично завершали образ доходяги. Парень попытался улыбнуться и хоть немного выпрямиться, подтянуться, но это, увы, не сильно прибавило ему оптимизма — отражение по-прежнему вызывало отвращение и дурственное сожаление. С этим надо было срочно что-то делать: звонить отцу, просить прощения, требовать притащить нормальные джинсы, модные новые кроссовки…

Нельзя же и в самом деле забывать, как ты выглядел в прошлой, добольничной жизни.

Стараясь не думать об отражении, Виктор вошёл в столовую. У входа, переплетясь руками, ногами, шеями, одним словом, телами, целовались Шпала с Эммой. Говаривали, что Эмка готовилась к выписке, и бедный Саша, страдая, не отпускал её от себя ни на секунду. Лизаветка что-то лепетала за столом у окна, разглядывая с мамой большую красочную детскую книгу. Напротив восседал Тимофеевич, вальяжно раскинув руки. Больше никого не было. Витька немного удивился: обычно по утрам Инга просыпалась раньше и ждала его на кушетке в коридоре. Сейчас же её не было.

— Тимофей Тимофеевич, Инга где, не знаете? — спросил мальчишка мимоходом и упал на лавочку предусмотрительно подальше от врача.

— Какая Инга? — с издёвкой спросил Тим-Тим. Виктор зло сощурился, но доктор, хихикая, только оголил зубы в довольной ухмылке. — Спрашиваешь, где Инга, а, наверное, и знать-то не знаешь, как её полное имя.

— Инга и есть Инга, — парень задумчиво пожал плечами.

Доктор в ответ самодовольно покачал головой.

— Вообще да, но у неё нет…

Витёк, немного постояв в замешательстве, собрался с мыслями и сдался:

— Ладно, не томите. Как?

Тимофей хлопнул в ладоши, слегка подскочив на месте.

— А волшебное слово?!

Маленькая Лиза и её мама захихикали.

— Ну пожалуйста… — лениво пропел Витя.

Врач снизил голос и наконец перестал противно щериться.

— Ингилейв.

Витька чуть не уронил челюсть.

— Ну ни фига себе!.. — он перевел дух. — Никогда не слышал, чтобы так людей называли. Так где она, Ингилейв?

— В палате она у себя, где же ещё? — снова ухмыльнулся Тимофей Тимофеевич, а потом уже серьёзнее добавил: — Плохо ей ночью было, гемоглобин упал, вот кровь капаем сейчас.

В столовую, шмыгая носом, вошёл худой двенадцатилетний мальчишка, напоминающий Кощея в зелёной майке, за ним — в обнимку герои-любовники Эмка и Шпала. Из коридора послышался голос Тамары, зазывающей всех на завтрак.

— Ну, Тимофеич, — прошептал под нос Витя. — Ну, свин. Мог бы и сразу сказать.

Завтрак был скромным: гречка с отварной сарделькой и компот. Но Виктор принялся жевать за обе щеки: всё же это не манка на подгоревшем молоке и не синяя овсянка.

Да и к тому же парень хотел быстрее закончить с трапезой, чтобы увидеться с Ингой и принести ей завтрак, как сама она когда-то приносила ему сухари с чаем.

Всё утро капризничал Бекир — отказывался есть. Мама его развлекала и машинками, и кубиками цветными. Не выдержав, даже Тамара подсела к ним за столик и стала рассказывать мальчугану какие-то занятные истории-сказки. Не действовало. Бекирчик упорно отодвигал тарелку с гречкой и тянулся к компоту. За Витиной спиной с характерным звуком отъехала скамейка — встал Тимофеевич. Грозно прокашлявшись, он двинулся к капризуле.

«Бекир влип», — посмеялся про себя Витька и, воспользовавшись загруженностью педантичного доктора, поднялся и взял с соседнего стола порцию завтрака и стакан компота для Инги.