Андрей Портнов - Автово

Костик и Лёха уже ожидали нас внутри общаги. Они решили добраться сюда своим ходом и только что перед нами приехали. Поскольку у меня был запасной ключ от комнаты, а у других они (ключи) лежали у комендантши, то все решили сначала завалиться в 215-ую. То есть откуда уезжали, туда и приехали.

И вот волнующие шаги по родному обосранному коридору! Вот и любимая 215-ая! Проходя мимо других наших комнат, мы заметили, что на некоторых дверях сорваны, так сказать, опечатывающие бумажки. Эти бумажки наклеивала комендантша на двери (разумеется, с всякими там печатями и подписями) для того, чтобы НИКТО! не проник в них.

Да насрать нам на эти бумажки! Можно подумать, что они смогут задержать вора-домушника. Ведь мы именно поэтому перетащили все из комнат в камеру хранения, потому как «не очень» надеялись на наши замки, а тем более эти сраные бумажки.

На 215-ой бумажка висела, но была порвана. Я почему-то сразу подумал, что это непальские шуточки. Я бы и сам так сделал. Но, всё-таки, небольшая доля сомнений, что в нашей комнате кто-то жил, у меня была.

Итак, с замиранием сердца я открыл комнату и занёс туда свою поклажу. Остальные последовали моему примеру. Стоило бросить только поверхностный взгляд по комнате, чтобы понять, что с мая здесь не ступала нога человека. Везде и на тех же самых местах были разбросаны тряпки, бутылки и т. п. Короче всё было так, как в момент нашего отъезда.

Затем все побежали к комендантше, взяли ключи и растащили свои вещи. Перед этим мы условились, что соберёмся у меня жрать. Когда все разошлись, я переоделся и начал поверхностную уборку, которая заключалась в выбрасывании всякого хлама, подметания и мытья полов. Считая, что на первый раз достаточно, я вышел, чтобы позвать остальных и в коридоре столкнулся с… АНЕЧКОЙ!

— А-а-а! — завопила она, — привет!

— А-а-а! — заорал в ответ я, — здорово!

— Приехали?

— Приехали!

— Надолго?

— Ещё на полгода!

— Я так рада! Ну, ладно, давай!

Учитывая, что до этого момента я разговаривал с ней всего раза 2–3, я был приятно удивлён, что Анечка так обрадовалась нашему приезду. Позвав наших, я отправился мыть руки в наш ненаглядный туалет, по которому я уже успел соскучиться.

Здесь меня ждала ещё одна встреча. Около одной из раковин стоял тот самый черножопый, который подружился с татарами. Не зная почему, но бурная встреча с Анечкой меня так обрадовала, что я весь сиял от счастья, и с таким придурковатым выражением лица заорал этому двухметровому:

— Привет!

Замечу, что раньше и при других обстоятельствах я бы так никогда не поступил.

Индус сначала секунды две тупо смотрел на меня, затем, видимо, вспомнил, что несколько месяцев назад по коридору бегало нечто подобное (я то есть), широко улыбнулся и заорал в ответ:

— О! Здорово! Как дъела? Давно приехали?

— Да вот только что!

— А эти…как их…Марат и Наиль тоже с вами?

— Не-а! Они недели через две приедут.

— Вот здорово! — прокричал Индус и, напевая какие-то местные мотивы, скрылся из виду.

Тем временем Лариска с Ириной уже накрывали на стол.

Кое-какая посуда в поезде у нас была, так что сейчас было, в чём есть. А завтра мы планировали взять свои вещи из камеры хранения. Она, как, впрочем, и бельевая, была уже закрыта. Насчёт последней мы серьёзно огорчились. Всё дело в том, что перед отъездом в Астрахань в мае мы буквально всё сдали на хранение, в том числе и матрацы в бельевую. А всё из-за Рябушко, который вдруг подумал, что, оставь мы матрацы в комнате, их непременно сопрут. В жуткой спешке, которая царила тогда, мы не подумали, кому нужны будут эти старые, вонючие, рваные и зассанные матрацы (ссали не мы, по крайней мере, не я). Но Рябушко попёр свои в бельевую, а мы, повинуясь какому-то стадному инстинкту, попёрлись за ним.

И вот теперь моя ненаглядная кроватка представляла собой сплошную пружину на четырёх столбиках с доской посередине (напомню, что кроватей было две). Как спать на этом убожестве я не представлял. Конечно, та же проблема была у всех. Только Лариса хвалилась, что взяла с собой двуспальное толстое одеяло, так что сон им с Ириной обещал быть более мягок.

Проведя холодную зиму в общаге под двумя тонюсенькими казёнными одеялами, я решил взять из дома пуховое. Но из-за слишком большого багажа это одеяло, как и зимнее пальто, мне обещали выслать погодя.

Сознавая всю мерзость положения, мы решили не обращать сейчас на это внимания, а предпочли перекусить и расслабиться.

В самый разгар пирушки нам показалось, что за дверью кто-то стоит. Эта таинственная личность, видно, поняла, что её засекли, и решила показаться. Дверь жутко заскрипела, и оттуда выглянула милая рожа Бабы Жени.