Андрей Портнов - Автово

— Привет!

— Привет! — ответил я.

— А меня Анечкой зовут!

— А я — Андрюха!

Ведро наполнилось, и я, прервав увлекательную беседу, поплёлся обратно, думая по дороге о том, что никогда не имел в числе своих знакомых настоящих лошадей по имени Анечка.

Первые питерские экзамены поражали своей халявой и простотой. Среди них особенно выделялся экзамен по какому-то машиностроительному предмету, который вёл смешной и ужасно добрый мужик со смешным названием Оскар Юльевич. Такая же смешная фамилия Фасолько позволяла надеяться на лёгкую и быструю сдачу. К тому же на экзамене разрешалось пользоваться конспектами ! Это обстоятельство, вообще, всех убило. В Астрахани о таком способе сдачи экзамена и не помышляли. Там даже не могли подумать, что такое возможно. Сам же Фасолько объяснял этот факт тем, что «…это же ведь ваши конспекты. Ведь если вы в них что-то писали, значит, вы что-то знаете. Так какая разница?..»

Господи! Какой добрый дядечка! Почему-то сразу захотелось его расцеловать и немедленно познакомить со всем преподавательским составом Астрыбвтуза.

По желанию нашей группы этот экзамен был перенесён на более ранний срок и совпал почти с Днём Победы.

Вообще, по студенческим законам, экзамены принять учить за три дня до сдачи. Но когда подошли эти три дня до сдачи Фасолько, я вдруг поймал себя на мысли, что просто не могу учить. В моём мозгу никак не помещалось то, что всё будет списано с конспекта. То же состояние идиотизма ситуации не покидало меня и за два, и за один день до экзамена. В день перед ним я, всё-таки, подумал, что ведь дополнительные вопросы будут обязательно, поэтому хоть раз, но прочитать материал надо. Но я и этого не смог. Наконец, я вспомнил, что добрый Оскар предупредил нас, что будет спрашивать по контрольной работе, которая тоже проходила в стиле «смотри конспект и списывай». Там было всего два вопроса, поэтому, собрав всю свою силу воли, я прочитал и даже выучил эти два вопроса. А потом вдруг, почувствовав свою миссию законченной, решил положиться на судьбу и с диким гиканьем ринулся к стопке старых журналов.

Ошарашенные Владик и Рудик смотрели, как я вырезаю оттуда мужские рожи всяких поп-звёзд и наклеиваю их на календарь из газеты «Я-молодой», на котором красовались толстожопые голые бабы. Между прочим, получилось довольно круто, даже я не ожидал. Владику, видно, это очень понравилось, так как он бросил все свои дела и ринулся ко мне с советами. Только один Рудик из нашей комнаты учил что-то в этот вечер, а из всей группы — человек 5–6.

Ещё ни разу в жизни у меня не было такого экзамена, где я полностью отдавался воле судьбы.

К Фасолько мы пришли почти первыми, поэтому и решили зайти сразу. Юльевич так раздобрел, что запустил сразу около десяти, а то и более человек. Когда я вытащил свой билет и посмотрел в него, меня охватила полная гамма чувств от безумного удивления до жестокого разочарования.

Удивление — потому что два вопроса в билете по какому-то странному стечению обстоятельств были именно теми двумя единственными вопросами, которые я вчера выучил. По-моему это кроме как чудом и не назовёшь. Такого просто не могло быть!

С другой стороны я испытывал разочарование, так как у меня, всё-таки, была надежда на то, что в качестве дополнительных вопросов могут быть именно эти два, а вопросы в билете и так можно списать. А теперь меня могли спросить чёрти что, всё равно я уже ничего не отвечу.

Быстро подготовив свой ответ и дождавшись очереди, я подсел к Фасолько.

— Ну, что там у вас? — спросил он. Затем посмотрел в мой билет и сказал:

— Так, так, очень хорошо. Раз вы подготовили ответ, значит, вы его знаете.

— Бред какой-то, — подумал я про себя, — таких экзаменов не бывает.

А Фасолько тем временем продолжал:

— Поэтому сейчас я поспрашиваю вас по контрольной работе.

Он достал мой листок с контрольной, посмотрел туда и засмеялся:

— Ха-ха! Да ведь здесь же тоже самое. Значит, и по контрольной я вас спрашивать не буду. Ответьте мне тогда на такой вопрос: какова последовательность установки механизмов?

— Ну, вот, началось, — снова подумал я, и вдруг в моей башке смутно стала проявляться та лекция, на которой нам давали этот вопрос. Я даже чего-то вспомнил и сказал какие-то жутко-умные слова. Не зная, что там дальше, я и так был доволен тем обстоятельством, что хоть что-то вспомнил и сейчас сидел, создавая видимость умнейшего человека, который, наморщив лоб, пытался вспомнить что-то такое важное.