Андрей Портнов - Автово

— Ну, и что! Ну, и пойду, — ответил я. — И, вообще, ты кто — татарин или армянин? К чему эти «Вай, вай»? Я же объяснил — по-армянски я ни бум-бум!

— Уау! Уау! — перестроился Наиль.

— Во! Совсем другое дело! Ты тут сильно не переживай, я сейчас пойду поем, и если меня там не забросают камнями, и я вернусь живым, то расскажу, как всё было.

И мы с Рудиком потопали навстречу неизвестности.

В коридоре нам повстречался какой-то посторонний мужик. Очевидно, он искал чью-то комнату. Увидев нас издалека, он бросился к нам, очевидно, с расспросами. Но чем ближе он к нам подходил, тем медленнее становились его шаги, а вскоре мужик, вообще, остановился на месте как присосанный. В этот момент я как раз проходил под лампой, и она полностью во всей красе осветило моё лицо. О расспросах мужик напрочь забыл, потому как пялился только на мою физиономию. Мы естественно прошли мимо этого воплощения базедовой болезни (говорят, у страдающих этим заболеванием сильно расширяются глаза, а уж в размерах выпяченных блюдец мужика сомневаться не приходилось). Честно скажу, мне стоило больших трудов пройти мимо него, сохраняя внешне полное спокойствие.

Рудик был моим третьим глазом.

— Всё ещё пялится, — с каким-то необычным удовлетворением произнёс он, обернувшись назад в десятый раз, — смотрит и не отрывается! Ой, что сейчас в столовой будет! — радостно потирая руки, добавил он.

И только спускаясь по лестнице, он решился высказаться по поводу этой моей метаморфозы.

— Знаешь, — начал он, — а я бы вот так не смог, честно скажу.

— Чего не смог?

— Не смог бы вставить себе кольца.

— А что бы смог?

— Ну, знаешь, я вот думаю, что покраситься ещё бы смог, но вот кольца… Ты, правда, очень смелый.

— Да ладно, ты ведь не знаешь, что я сейчас чувствую перед тем, как впервые показаться в таком виде перед обществом. Поверь, если честно, то моё сердце готово выскочить и убежать куда подальше… Ладно, сейчас сам всё увидишь.

И мы вошли в столовую…

На моё счастье там оказалось мало народу, но и этого на первый раз было достаточно. Рудик же не скрывал своего разочарования — уж он-то мечтал о том, чтобы столовая прямо-таки кишела профилакторцами.

Стараясь сохранять твёрдый шаг, я направился к стойке и протянул молоденькой буфетчице свой талончик.

Ну, и что! Протяни я ей сейчас на подносе живого удава, она бы всё равно ничего не заметила. Позабыв про свои обязанности, она, оперевшись на половник, в тихом ужасе смотрела на меня. Так продолжалось бесконечно. Мне надоело стоять с протянутым в руке талончиком, я опустил его в специальную тарелку и, указав на него, произнёс:

— Вот, талончик возьмите.

От звуков моего голоса повариха очнулась и стала накладывать мне обед. Поскольку она при этом ни на секунду не отрывалась от созерцания моего лица, то оставалось только диву даваться, как она ничего не перепутала и не пролила мимо тарелки.

Покончив с буфетчицей, я взял поднос и направился к свободному столику, отмечая про себя абсолютную тишину, что так не характерно для студенческой столовой. Не смотря на то, что, неся поднос, всегда необходимо смотреть себе под ноги, я не удержался и поднял глаза, обведя присутствующих своим взглядом. Увиденная мною картина поразила меня до глубины души.

Так называемое общество обедающих замерло в самых нетипичных позах: кто-то намертво вцепился руками в тарелку, кто-то замер на полпути, поднося ложку ко рту, у кого ложка, вообще, застряла в зубах. И все молчали. Под их испепеляющие взгляды я еле-еле доплёлся до стола и громыхнул об него поднос. Ничего к счастью не пролилось. Сразу наступила какая-то разрядка, мгновенно отовсюду послышались ехидные шушуканья и показывания пальцами в мою сторону.

Рядом подсел такой же ехидно улыбающийся Рудик.

— Ну, как первые ощущения? — поинтересовался он.

— Ужасно! — ответил я. — Что, разве не видишь, никто не ест, все на меня уставились и смотрят мне в рот.

— Ну, допустим не в рот, — уточнил дотошный Рудик.

— А ещё, — я повернулся в сторону, — вон, буфетчица чуть ли не вся высунулась из-за стойки, да ещё других позвала. Смотрят, суки! Сейчас обязательно кто-нибудь из них в компот упадёт.

Не знаю, как я смог доесть свой обед, но, сделав это, тут же поспешил прочь. Рудик не отставал.

— Неплохо, неплохо для начала, — радовался он.

Я уже немного расслабился, и мы вдвоём обсуждали первую реакцию на мой новый имидж, пока не заметили, что по коридору навстречу нам движутся два парня. Ни о чём не подозревая, они мирно беседовали о странностях жизни, пока не поравнялись с нами. Наступило гробовое молчание, а странности жизни отброшены в неизвестность. Рудик замер в предвкушении чего-то.