Андрей Портнов - Автово

— Да нормально, спасибо тебе, Сони.

— Ты ранки водой не промывай, — учил он меня, — лючше сльюнями промокай! Хорошо?!

— Хорошо, хорошо, — согласился я, решив не говорить, что промывал раны водой уже два раза.

— Ну, ладно, я пошёл, буду навьедоваться.

— Спасибо! — ещё раз поблагодарил я его.

Так же стремительно как и вошёл, Сони быстро вышел.

— Видал?! — похвастался я Рудику. — Трясётся за меня — как бы чего не вышло! А как же! Ведь я его творение! Так сказать, автор переживает за своё произведение.

Сидеть на своей кровати, раскладывая пасьянс, и ожидая первых посетителей (а именно с этой целью я уселся на кровати) мне надоело. Я встал и решил пойти к кому-нибудь сам. Хотя было ещё очень рано (около десяти утра), и все ещё спали, но, наверняка, кто-нибудь уже проснулся. Перед выходом я посмотрел на себя в зеркало. За ночь опухоль с лица исчезла, краснота прошла, и только в местах проколов на брови и в носу красовались кровавые дырочки, от которых пока не удалось избавиться. И всё же моё отражение шокировало даже меня. Что-то было во всём моём облике неестественным. Виной тому были слишком большие для этих мест кольца. Сюда просились только малюсенькие, но таких, к сожалению, в том киоске, где я покупал, не было. Да и делать сейчас что-либо было уже поздно. К тому же Сони среди прочего упомянул, чтобы в ближайшие дни кольца я не вынимал — необходимо было затвердеть ранкам.

— Ну, и ладно, — подумал я, — большие так большие. Я такой, какой есть, и пусть меня все таким и видят.

И открыв дверь, я отправился к 207а.

Дверь открыл Васильев.

— О!.. Э!.. Ты посмотри, что этот чудик с собой сделал, — сказал он куда-то вглубь комнаты.

Там на постели лежала больная Лариса. Васильев же, взяв на себя обязанности сиделки, пропустил меня в комнату.

— Ой! — тихо и как-то ужасно пробормотала Лариса, увидев меня.

— Андрюха, что ты с собой сделал? Кто тебя так?

— Да это добрый Сони помог! — жизнерадостно ответил я, и уже обращаясь к Васильеву, который стоял как столб, добавил:

— Ну-ка, дай ей быстренько какое-нибудь успокаивающее. По-моему девочке худо стало.

Васильев сразу очнулся и забегал по комнате в поисках лекарства.

— Ну, их в жопу! — подумал я. — Ещё что-нибудь с ней случится, а я виноват буду. Нельзя мне показываться перед больными в таком виде. Надо делать ноги.

И выйдя из 207а, я направился к себе. На этот раз, сев снова на кровать, я решил дожидаться посетителей сам.

Рудик немного пришёл в себя и, подойдя ко мне вплотную, стал рассматривать колечки.

— Ну-ну, — уже осмелевшим голосом сказал он, — интересно, что другие скажут!

— Да уж! — ответил я. — Скоро узнаем. Кстати, а где наш Владичка?

— Ну, ты вообще! — Рудик был безгранично удивлён. — Владик же тебя увидел! И неужели ты думаешь, что после этого он останется сидеть на месте и ни к кому не побежит об этом рассказывать?

— Прости, Дима, видимо, затмение на меня какое-то нашло.

Вскоре выяснилось, что Владик постарался. В коридоре что-то загрохотало, и в нашу дверь ворвался Лёша.

Жизнерадостно окинув взглядом комнату и остановившись на мне, он открыл было рот, но я его мгновенно перебил:

— Предупреждаю, никаких слов на «Ы» я не знаю, — тут Рудик косо посмотрел на меня, — мне, конечно, очень стыдно, но факт остаётся фактом.

— Ой, Рыженький, ой, прелесть какая, — скача на одной ноге от радости и совершенно не обращая внимание на только что мною сказанное, произнёс Лёша. — А это не больно? А?! А это приятно? А?! А что ты чувствовал? А кто тебе это сделал? Тебя уже кто-нибудь видел? Все живы?

Я сидел с открытым ртом и пытался вставить хоть слово. Ещё бы немного, и из моей уже пасти вырвалось бы знакомое «Ы-ы-ы!».

Но тут Лёша остановился, чтобы набрать новую порцию воздуха, а я, воспользовавшись этим моментом, быстренько начал отвечать:

— Ы-ы-ы… Тьфу!.. Это ужасно больно и страсть как неприятно. А что я чувствовал — не скажу, боюсь шокировать эстетически-воспитанного Диму. Не переживёт он этого! А всё Сони сделал, теперь ходит и волнуется за меня — как бы чего не вспухло! Видели меня только Дима с Владиком, Рябушко, Петька и Васильев с Лариской. Пока вроде бы все живы, но за последнюю не отвечаю. Фу-ух!

— Рыжик! Рыжик! — продолжал скакать Лёша. — А ты вот так и в институт пойдёшь и Гармашёву покажешься?

— Надеюсь.

— Здорово, только без меня не ходи! Я хочу посмотреть на его реакцию!

— Да ладо, ладно.

— Ну, усё, я побежал, надо Костику сказать про тебя.