Андрей Портнов - Автово

Конечно, разумно предположить, что мне, как человеку, имеющего право первого выбора, следовало бы взять 209-ую, так как там тоже собирались жить три человека, как и у в 214-ой. Но просто трудно себе представить, как бы посмотрели на меня те три человека, когда узнали бы, что я предлагаю им на троих малюсенькую комнатенышку. И тогда бы обязательно кто-нибудь один из них переселился бы к нам.

Я говорю «кто-нибудь», хотя и дураку ясно, что это был бы Коммунист. Другие варианты тогда просто не рассматривались.

После окончательной расстановки так называемой мебели для прохода были оставлены чисто символические по своей ширине размеры (как в купе поезда), то есть чтобы при перемещении ноги желательно бы не наступали друг на друга.

Пожелав мне удачи и пригласив к себе через неделю, дядька уехал и оставил меня в «моей» комнате.

— Умора! — подумал я, — Вот и выбрал себе «самую лучшую». Молодец! Я прямо-таки горжусь собой. И как же мы здесь жить будем?

Я оглянулся вокруг в поисках веника или чего-то его заменяющего, но ничего не нашёл.

— Ну, и пусть! — Желание прибраться улетучилось у меня так же быстро, как и появилось. — Будем спать как все — в грязи и холоде, а завтра уберёмся.

— Видно, чёрт меня дёрнул выбрать нам эту кладовку, — продолжал думать я, — ну, кто, кто меня просил это делать? Я не могу! Я хочу домой, в Астрахань! В мою миленькую сраненькую Астрахань!

Так сидел я один посреди грязи и сырости и чувствовал, что на душе скребутся кошки. Нет, не об этом я мечтал, сидя в своей тёплой комнате в Астрахани. Смогу ли я здесь выжить? Именно выжить, потому что по-другому здешнее существование и назвать-то нельзя.

Я сидел, но мне и в голову не могло прийти, что то обстоятельство, что я выбрал именно эту комнату, сослужит нам хорошую службу. И кто знает, как бы всё вышло, если бы я не решился на этот отчаянный поступок.

Да, всего этого я не знал. Не знал я и того, что грядущие два года окажутся самыми лучшими годами моей жизни и оставят в моём сердце неизгладимый след.

Но сейчас передо мной была серая действительность, и ничего кроме грусти и разочарования не царило в моей душе.

Так просидел я около 20-ти минут. Но время летело, и скоро нужно было уже идти.

— Ну, всё, мне пора, — сказал я сам себе, затем решительно встал, оделся и пошёл прочь из этого общежития, чтобы вернуться сюда уже вместе со всеми.

— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Площадь Восстания», переход на линию 3.

Я встал и приготовился к выходу. Электричка, не спеша, ехала по тёмному туннелю, вскоре затормозила и изрыгнула из себя целую толпу, которая ринулась во все стороны. Табличка «Выход к Московскому вокзалу» указывала налево. Налево я и пошёл.

Выйдя из метро, я почувствовал, как мороз сразу же обжог мне лицо. На улице было градусов 20, а то и больше (мороза, разумеется).

— Как сегодня будем спать в этой конуре — околеем все, — были мои первые мысли на, так сказать, свежем воздухе. Да уж, свежее только в морге.

На вокзале было ужасно много народу — так, по крайней мере, казалось. Потом я пойму, что это обычное явление для Питера, но для меня, провинциала, такая толпа была в диковинку.

На электронном табло весело забегали зелёненькие циферки и сообщили, что поезд N 259/260 Астрахань-Санкт-Петербург уже на подходе и вот-вот появится.

Вскоре я увидел Игоря. Он был весь закутан и тоже выражал своё недовольство местным климатом.

Стараясь весело и непринуждённо болтать о своих первых впечатлениях и о жизни, вообще, мы вдруг услышали, как какая-то тётка, прокричав в рупор, сообщила, на какой путь прибывает наш родной 259/260.

Радуясь дополнительной возможности согреться, мы почти бегом пошли на нужную платформу.

— Ой, чего сейчас будет! Мне даже страшно, — сообщил я Игорю. — Сейчас все со своими баулами и чемоданами весь перрон займут. Суматоха начнётся.

— Да ладно, успокойся. Давай так, ты иди дальше — к плацкартному вагону, а я встречу здесь «купейных».

Как уже упоминалось раньше, 8 человек из наших ехали в купе, а 8 — в плацкарте. Вот почему я сейчас и шёл всё дальше и дальше от здания вокзала по неимоверно длинной платформе — ведь именно там, где-то в конце, должен был остановиться плацкарт с нашими.

На горизонте показался поезд к величайшей радости продрогшей и замёрзшей толпе встречающих.

Вот мимо меня стали проезжать купейные вагоны, в окне одного из которых на меня дико смотрела и улыбалась морда Васильева.