Андрей Портнов - Автово

Часы показывали уже шестой час.

— Зря стоим, — крикнул кто-то из очереди, — они пускают только до пяти часов и сейчас закроются.

— Будем стоять, — лязгая зубами от холода, пробубнил я Рудику.

На лице того была начертана полная солидарность со мной.

И вдруг произошло чудо!

Промокших, замёрзших, но счастливых, наконец-то, в 17–45(!) нас запустили на корабль! Видимо, французы отдали должное стойкости (а может, тупости) россиян, и, пожертвовав своим свободным временем, решили запустить на свой корабль всех, кто так стойко стоял под дождём, без остатка.

Итак, простояв два с половиной часа, мы оказались на «Aconit». На палубе были расставлены стенды с вывешенными на них рекламными проспектами, несколько офицеров разрешали с собой сфотографироваться как с обезьянами в зоопарке, но поскольку никакого фотоаппарата у нас с собой не было, мы пошли дальше. Отмечая по ходу идеальную чистоту на палубе, я искал вход в жилые помещения, то бишь каюты. Как помниться, Чеченев говорил нам, что на том корабле, где он был, он облазил всё и вся.

К сожалению, на «Aconit» этого не разрешалось, и весь осмотр корабля заключался только в хождении по палубе.

— Обидно, — думал я, — ждать столько часов ради обычной прогулки по палубе.

Любопытство настолько раздирало меня, что я не удержался и заглянул в иллюминатор одной из кабин. Это оказалась кают-компания. За столом, мирно беседуя, сидели три офицера и два негра с красными помпончиками на бескозырках. Зрелище, конечно, не ахти какое, но за два с половиной часа стояния под дождём я довольствовался и этим. Надо же было посмотреть хоть что-то существенное — вот я и смотрел им в рот, наблюдая, как негры кладут себе туда куски чего-то дымящегося.

Я пригласил посмотреть и Рудика. Увидав нас в столь странной полусогнувшейся позе, со всех сторон моментально понабежали наши российские граждане и заполнили все оставшиеся иллюминаторы.

Почуяв десятки чужих глаз, негры, чуть не подавившись, приблизились к нам и, ослепительно улыбаясь, задёрнули занавески. Разочарованные наши сограждане стали расходиться и разбрелись по всей палубе.

Напоследок я пощупал какую-то там пушку и сошёл с корабля.

— Ну, что ж, корабль как корабль, — сказал я Рудику, — зато французский. Зато теперь всем будем говорить, что видели Клаудиу Шиффер и были на французском военном корабле! Да, денёк сегодня выдался на редкость насыщенным. Это 7 мая я никогда не забуду! Согласись, что далеко не всем смертным за один день выпадает честь увидеть первую в мире красавицу и побывать на зарубежном военном корабле! Нет, нам просто повезло, несказанно повезло! Но если сейчас я не смогу согреться, то это будет последнее везение в моей жизни.

Тут подошёл трамвай, и мы, даже не разбирая его номера, прыгнули в него, потому как на улице не могли оставаться больше ни одной минуты. К счастью это была «пятёрка», которая довезла нас до Сенной площади, а оттуда мы уже на метро добрались до нашего родного Автово.

Там мы с гордостью рассказывали всем о своих похождениях и, ясное дело, вызывали у всех зависть.

— А если бы ты Мадонну увидел? — спросил меня Султан, который так и не поверил, что мы видели Клаудиу Шиффер. — Что бы ты сделал?

— Что бы я сделал? — я закрыл глаза и предался мечтаниям. — Да я бы тут же умер от избытка чувств! Она же моя любимица! — сказал я и пошёл в столовую.

Сегодня 8-го мая 1995 года в Питере должен пройти Военно-Морской Парад по Неве в честь 50-летия победы в ВОВ. Почему не 9 мая — понятия не имею, так было задумано.

Разумеется, такое событие нельзя было пропустить, вот почему рано утром мы были уже на ногах.

Идти всей толпой не имело смысла, поэтому мы договорились идти туда (на Неву) кучками. Я, в частности, должен был пойти с Рудиком, Лёшей и Чеченевым. Но так уж получилось, что наши выходы не совпали друг с другом, поэтому мы заранее договорились, что Лёха с Чеченевым будут ждать нас у выхода станции метро «Невский проспект».

Помня, что вчера утром ярко и жарко светило солнце, я одел только один бадлон и сверху джинсовую куртку.

Ничего не подозревая, я и Рудик сели в полупустой вагон метро и поехали к Невскому.

Только на «Техноложке» мы почувствовали лёгкие уколы смутной тревоги. Здесь на станции пересадок народу было больше, чем обычно. Намного! И вся эта куча как на грех толпилась именно около нашей линии. Причём народу оказалось так много, что мы даже не смогли влезть в первую подъехавшую электричку. Но мы не отчаивались. Гораздо труднее было сдержать свои эмоции, когда и вторая электричка чуть не уехала без нас. Всё-таки, мы влезли, но с каким трудом! Ещё ни разу в жизни мне не приходилось ехать в таком набитом транспорте. Держаться было не за что, но и упасть не представлялось никакой возможности. Лица стоящих у стенки, были размазаны по стеклу, а стоящим внутри вагона оставалось лишь втягивать в себя животы, чтобы не быть окончательно раздавленными. Слава Богу, в положении «где руки, где ноги, где голова…» приходилось ехать всего две остановки. На «Невском проспекте», чуть не вырвав двери, из вагонов выдавились почти все. То, что творилось на этой станции, не поддавалось никакому описанию. Всё подземелье метро кишело людьми. Не было ни одного свободного места, куда можно было хотя бы плюнуть. Эскалаторы работали только в одном направлении — наверх. В одном направлении двигались и люди. Зрелище было кошмарным, чудовищным, и в то же время от этого нельзя было оторвать глаз. Это была потрясающая тусовка! Никогда я ещё не видел столько народу сразу в одном месте. Кругом царил шум и гам. Потрясающие всё вокруг крики давили на барабанные перепонки, и вместе с тем по всему телу пробегала дрожь, и чувствовалось всеобщее возбуждение.