Анджей Щипёрский - Начало, или Прекрасная пани Зайденман

В комнате царил полумрак, ибо судья был любителем полумрака. Его мыслям, обычно незавершенным и расплывчатым, было неуютно в ловушке света. Все в мире темно и неясно, а судья любил проникать в тайны мира и потому сиживал обычно в углу огромной гостиной, в кресле-качалке, откинув голову назад, так, чтобы мысли мягко покачивались в такт креслу, приводимому в движение легким прикосновением ступни, то левой, то правой. На ногах у него были фетровые домашние туфли, достигающие щиколотки, которые застегивались на металлические пряжки. Пряжки голубовато поблескивали на фоне ковра, когда на них падал свет лампы, затененной абажуром.

Портной Куявский посматривал на пряжки фетровых туфель и про себя подсчитывал убыток, который понесет, приобретая у судьи висевшую на стене картину в золоченой раме. На картине был представлен обнаженный мужчина с рогами, сидящий на бочонке с вином. Портной Куявский был убежден, что это дьявол, один из тех веселых, охочих до кружки вина и проделок с женщинами дьяволов, которых любили рисовать старые художники, чаще всего на довольно мрачном и не слишком отчетливом фоне, где портному с некоторым трудом удавалось распознать водяную мельницу или руины старинного замка. Такие картины были, правда, не слишком красивы, зато обладали большой ценностью, а портной вкладывал деньги в произведения искусства, потому что был патриотом и человеком культурным.

— Стало быть, вы говорите, дорогой друг, — произнес судья Ромницкий, — что для вас уже хватит всей этой войны. Хватит войны! Что ни говори, мир — это естественное состояние людей. Все мы жаждем мира — вы так выразились…

— Я так выразился, — ответил портной, присматриваясь к дьяволу на бочке. Он вдруг вспомнил, что у дьявола есть имя — Фавн, и на него снизошел приятный, умиротворяющий покой.

— Что ж, согласен. Итак, пусть война закончится, — произнес судья. — Немедленно. Сию же минуту… Вам бы так хотелось, дорогой друг?

— А кому бы не хотелось, пан судья.

— Прошу вас хорошенько подумать. Я говорю совершенно серьезно. Мир важнее всего, не так ли? Значит — заканчиваем войну. Сразу же, ни минуты не медля. А теперь будьте очень внимательны, дорогой пан Куявский. Где сейчас Советы? Допустим, на линии Дона. Англосаксы? Северная Африка. Великолепно. Стало быть, наш дорогой Адольф Гитлер господствует над Европой. И мы сегодня оканчиваем войну, пан Куявский. Поскольку мир, как вы изволили заметить, важнее всего, не так ли…

— Пан судья, — воскликнул Куявский. — Как же это? С немцами на шее?

— На что-то необходимо решиться, уважаемый друг. Впрочем, они на следующий же день станут иными. Наступит мир, наступит мир! Сначала предварительные переговоры, как водится, затем мирная конференция, какие-нибудь там взаимные уступки. Советы одно, Гитлер другое, англосаксы еще что-нибудь, но ведь ваша позиция такова, что мир важнее всего, так что им придется как-то уж договариваться, на то и существуют на свете дипломаты, государственные деятели, различные канцелярии явные и тайные, обмен грамотами, цилиндры, лимузины, шампанское, мир людям доброй воли, пан Куявский.

— Пан судья, — пробормотал портной.

— «Ты этого хотел, Жорж Данден!» [1] Слова главного героя пьесы Ж. Б. Мольера «Жорж Данден». — воскликнул судья решительным голосом. — И прошу теперь без уверток. Есть на свете другие, кто на увертках специализируется. Но, дорогой друг, выше голову… Ведь у нас наступил мир! А если мир наступил, то оккупанты долее не могут вести себя столь чудовищно. Ну что ж, да, мы в неволе. Но ведь нам к этому не привыкать, дорогой мой пан Куявский. В конце концов, оба мы родились в неволе, в неволе и умрем. Ну что ж… Не сомневаюсь, что поначалу будут они нас жестоко эксплуатировать. По четырнадцать часов рабского труда в сутки. Кнуты, побои… Но со временем это прекратится. Ведь воцарился мир, так что у них нет больше шансов на захват новых рабов. Придется позаботиться о тех, кто на них трудится. Выше голову, дорогой пан Куявский. Пройдет всего лишь несколько лет, а мы уже будем работать по восемь часов, нам дадут карточки на деликатесы, даже кофе будет и чаек, а как же иначе, если воцарился всеобщий мир, если следует торговать друг с другом… Разве англичане сами выпьют весь индийский чай? А Советы, неужели не поставят нефть, пшеницу, картошечку, еще что-нибудь там?! Так и будем поживать,