Анатолий Постолов - Речитатив

– Теперь ты понял истоки популярного когда-то танца под названием «твист?» – усмехнулся Гельман и, присев на ковер, стал трепать и почесывать кирасирскую грудь своего питомца. Спринт постепенно начал замедлять ритм твистопляски, пока полностью не замер с торчащими кверху лапами, одна из которых осталась полусогнутой, и в эту минуту он весь – в пегих разводах и белых блямбах – был удивительно похож на прекрасно сработанную мраморную скульптуру.

Юлиан помешивал коктейль, прислушиваясь к сговорчивому шуршанию ледышек…

– Виола от меня ушла, – сказал он и проглотил комок, подступивший к горлу. – Мы поругались. Глупо…

Гельман поднялся, и в ту же секунду Спринт перевернулся в свою обычную полулежачую позу и, положив голову на лапы, замер, будто хотел сказать: меня здесь нет, не обращайте на меня никакого внимания.

Гельман достал из кармана бумажную салфетку и вытер испарину со лба:

– Я сразу увидел, что ты не в себе, просто не хотел с вопросами лезть.

Он подошел к бару, добыл приземистую бутылку текилы и со скрипом проворачивая плотно забитую пробку, потянул ее с глуховатым, но резким выхлопом, от которого Спринт пружинисто вскочил на лапы и зарычал, сверкнув белым пятном на холке.

– Плесни мне тоже, – попросил Юлиан. – Что-то меня «папа-доблес» не расшевелил.

– Она по-серьезному ушла, забрала свои вещи? – спросил Гельман.

– Нет, вещи не забирала. Оставила короткую записку: «Я ухожу. Когда вернусь – не знаю. Не ищи меня».

– Значит, не все так трагично. Я не пойму, чего ты разнервничался? У тебя на лице царит динамический хаос, говоря математическим языком. Ну, поругались… Для некоторых пар сей процесс является ежедневной нормой, как дринк для папаши Хема. Мы с Верой тоже иногда обмениваемся укусами, но я мудрый и хитрый, поэтому делаю первым шаг к примирению – даже если моей вины нет ни капли.

– Понимаешь, Мишка, у нас все осложнилось из-за одного человека. Упал он как снег на голову и внес в нашу жизнь вот этот самый динамический хаос.

– Кто он такой? Я его знаю?

– Возможно, ты слышал о нем. Это Лев Варшавский. Целитель или, как он сам себя называет, ясновидец… Он в «Вестнике эмигранта» себя рекламирует чуть ли не как второе лицо после Иисуса Христа. На редкость самоуверенный тип, но знающий и очень, я бы сказал, ретивый.

– Я ничего о нем не слышал, русскую прессу я не читаю, просто нет времени этим заниматься, но я лет десять назад познакомился, будучи в гостях, с подобным экземпляром. Ты знаешь, они даже на людей выше их ростом смотрят сверху вниз. Тот, о ком я говорю, был травником, различал энергетические потоки исходящие от продуктов, помахивая каким-то штырем, похожим на телескопическую антенну; при этом требовал полного повиновения, и если больному травка не помогала, он обвинял его в нарушении инструкции заваривания или хранения…

Гельман уселся на табурет и пригубил рюмку текилы:

– Значит Варшавский хочет украсть у тебя Виолу?

– Похоже, даже очень хочет. Но допускаю, что такой расклад – плод моего воображения. У нас на этой почве произошла ссора. В общем-то, я погорячился… Сказал пару резких слов… Меа culpa.

– Ты думаешь, она могла к нему уйти?

– Нет, я думаю на такой кульбит она не способна. Понимаешь, Мишка, Виола очень притягательная женщина, она нравится мужчинам – это не секрет, но до сего дня я никогда не нервничал и сильно не ревновал. А тут – нашла коса на камень. Я вижу, как он на нее смотрит, а она… она не знает, что с этим делать. Он совершенно не в ее вкусе, но он очень властный, в нем есть харизма, гипнотизм. Вот я и сорвался в какой-то момент, выясняя с ней отношения.

– Когда это все случилось?

– Вчера вечером.

– Готов выслушать мои соображения?

– Готов.

– Я бы поступил… А как бы я поступил?

Гельман задумался, сложил губы трубочкой и втянул в себя немного алкоголя, затем, словно дегустируя сложный букет напитка, несколько раз отрицательно покачал головой, потом улыбнулся, удовлетворенно кивнул и произнес:

– До десяти считать умеешь?

– Мишка, не валяй дурака, – поморщился Юлиан.

– Чудак, я же с умыслом спросил. Твоя задача – сбросить напряжение. Твой гнев, твои амбиции до сих пор вспыхивают у тебя в башке, как солнечные протуберанцы. Погаси их. Если в твой компьютер попал вирус и твои взаимоотношеня с партнером, в данном случае с Виолой, никак не восстанавливаются, переведи свой компьютер в спящий режим. Для этого ты должен посчитать до десяти – или произвести какую-либо другую простую арифметику, чтобы взять себя в руки, собраться с мыслями, и тогда можно попробовать сделать то, что делает шахматист после прерванной шахматной партии.