Наталья Штурм - Все оттенки боли

Пока подруга убеждала. Карина верила и успокаивалась. Но когда укладывала детей, неизменно плакала, обвиняя мужа в жестокости. Конечно, бог велел терпеть, но она не святая, и ей очень, очень тяжело. И в Армении, где живут ее родители, и в Азербайджане идут митинги, обстановка тревожная, накаленная. Без мужчины страшно, а когда он вернется и вернется ли вообще — неизвестно.

Карина купила билет на автобус до Сумгаита. Дважды передумывала, пропуская свою очередь в кассу, то хотела на март взять, то вообще отложить поездку. Но дети стали канючить «хотим к бабе с дедом», и Карина взяла билет на двадцать седьмое февраля…

К концу високосного февраля панические настроения в Баку начали нарастать. Несмотря на то что Горбачев по радио ласковым голосом призвал народы Армении и Азербайджана «начать успокаиваться» и обещал «принять меры», среди азербайджанского населения уже прочно распространились провокационные слухи об убийстве в Армении двух мирных азербайджанцев в результате межобщинного столкновения. В Баку ринулись толпы азербайджанских беженцев, которых не приняли и развернули в Сумгаит. Истории про «армянских убийц», которые вырезают семьи азербайджанцев, обрастали кровавыми подробностями. Каждый защищал своих, обвиняя в клевете: азербайджанцы кричали, что их собратьев насилуют и убивают в Армении и Карабахе, армяне утверждали, что это ложь, провокация, и требовали присоединения исконно армянских земель Нагорного Карабаха. Ненависть умело режиссировалась заинтересованными в конфликте людьми. Даже когда один бьет другому морду, сложно сразу разобрать, кто зачинщик, а кто пострадавший. Когда один народ начинает войну против другого, ищи кукловода, который дергает за нитки. Едва ли виной этому конфликту напрямую стал Горбачев. Его неумелая корявая национальная политика была лишь косвенной причиной предстоящей бойни.

Но женщине, которая в прямом смысле слова потеряла своего мужа, было не до политики. Как искать его в огромной Москве. Карина не представляла. В адресном бюро бесполезно, потому что у него нет жилплощади и прописки. Можно задействовать его институтских друзей, которые остались жить в Москве. Ведь именно через них она и узнала, что он уже покинул Афганистан и находится в столице.

Тем временем окрепший Мухаммед мучительно соображал, как сообщить Тане, что он возвращается в Баку к семье.

Татьяна забыла страх потерять возлюбленного, совсем расслабилась и успокоилась. Она видела, что ее любовник излечился от комплексов, перестал страдать и мучиться бессонницей. Секс наладился как моционный ритуал — утренний и вечерний. Утренний даже имел превосходство, потому что Таня была сонной, и Мухаммед вдвойне чувствовал себя завоевателем. Расслабленная Танька была теплой, доброй, еще более податливой и покорной. Мухаммед не любил инициативных. Утренний секс предполагал развитие познавательных процессов с телом девушки. Она не противилась и лишь, хихикая, отказывалась есть использованные не по назначению банан и огурец, которые еще с ночи лежали на тарелке рядом с кроватью.

— Если бы я был художником, я бы нарисовал с тебя натюрморт. — подкалывал ее Мухаммед, с удовольствием разглядывая торчащий из нее овощ.

— Отстань, дай поспать. — притворно сердилась Танька и кидала в него мокрый огурец.

В момент броска перед глазами мужчины, как в рапидной съемке, медленным тяжелым снарядом всколыхивались огромные Танькины сиськи, и только она собиралась снова скрыться под одеялом, он объявлял ей «плен».

Игра в плен подразумевала полное обездвиживание с взятием «языка», то есть пленного. Пленными становились Танькины сиськи, которые мужчина крепко перевязывал веревками, да так, что они синели. Больно это или нет. Танька сама не понимала, поэтому громко подвывала, но освободиться не пыталась, тем более что связаны были и руки и ноги. Самым впечатляющим моментом была кульминация, когда он нежно теребил губами торчащий между веревками сосок, потом вдруг страстно всасывал в себя ареол, как вакуум, тут же смачно отпускал, и именно эта манипуляция должна была довести ее до оргазма. Сложность заключалось в том. что ей запрещалось дотрагиваться до себя и до него. Танька извивалась, как змея, но Мухаммед никак ей не помогал. Это «истязание» могло продолжаться до тех пор. пока мужчина не убеждался, что Танька испытала оргазм.

— Вот какой я молодец. — удовлетворенно вытирал мокрый рот Мухаммед. — Где ты еще найдешь такого мужчину, который может довести женщину до оргазма только поцелуями?! Трахнуть может каждый дурак, а я тебе дарю целомудренную любовь. Поцелуи должны удовлетворять женщину, если она любит. Этим можно пользоваться в проблемные дни, например при месячных или при беременности.