Наталья Штурм - Солнце в скобках

– Встречу с другим – убью! – пообещал Харламор и для пущей важности нажал на отбой.

– Ха. Ха. Ха. – Презрение Вероники не успело достичь цели и потонуло в гудках.

Плохо. Он подумает, что она испугалась. А она никого не боится и не потому, что безбашенная, а просто терять нечего.

Перезвонила.

– Кого убьешь-то? Его или меня? – с игривой усмешкой поинтересовалась девушка. Дипломатичный ход удался, она услышала, что он заулыбался.

– Его, конечно. Ты мне самому нужна, – ослабил удавку Харламор.

– Ладно, герой, я сейчас на занятия, потом домой. Только не карауль возле училища. Я сама до дому доберусь, дай мне хоть соскучиться по тебе.

– А я что, мешаю? – снова стал набухать Харламор.

Вероника влезла на подоконник, высунулась в форточку – на остановке полно народу, и, значит, автобус вот-вот подойдет.

– Не мешаешь. Просто отвлекаешь. Мне надо готовиться к показу, а я тут с тобой нянькаюсь. Отлипни. Нет у меня никого. Только балет и еще раз балет...

– А я что, мешаю? – снова повторил Харламор, но уже со слезой обиды в голосе.

Вероника зажала мобильник между плечом и щекой, быстро-быстро стала закидывать балетную амуницию в сумку.

– Побежала! Целую тебя. До вечера.

– Увижу с другим – ноги повыдергиваю! – Харламор снова почувствовал себя мужчиной и гордо отсоединился.

«Вот придурок», – думала Вероника, сбегая по щербатым ступенькам четырехэтажного старого дома. В окне второго этажа увидела, что подошел автобус.

«Главное, чтобы дверь на улицу открылась», – волновалась Вероника, и неспроста.

Деревянная дверь в подъезде, перекошенная от времени, требовала к себе внимания, как заслуженный ветеран. Если ее, приподняв, не поставить на место и плотно не прикрыть – снегу в зазор наметет столько, что намертво застрянет. Потом только молотком и лопатой.

Но сегодня повезло – дверь была плотно закрыта, а значит, ничто не помешает ей успеть запрыгнуть в автобус.

«Как хорошо, что мы в центре живем – ехать всего пару остановок», – с удовольствием отметила Вероника, держась одной рукой за поручень переполненного автобуса. Хотя могла и не держаться. Спереди и сзади ее добросовестно подпирали пассажиры, можно было спокойно поджать обе ноги и все равно не упасть.

На остановке «Авторемонтный завод» толпа выдавила девушку из автобуса, она не удержалась и свалилась навзничь, прямо в мясистый снег. Пыхтящая серая масса трудящихся озабоченно пробежала возле ее лица, даже не взглянув, одна толстая баба вообще наступила на руку, чертыхнулась и засеменила дальше.

Хотелось заплакать от обиды. Вероника собрала волю в кулак, поднялась, отряхнулась и... рассмеялась. Это у нее самозащита такая. Чтобы отбить у других желание смеяться над ней.

Веронику вырастила бабака с дедом. Мать по непонятной причине самоликвидировалась в детстве, об отце вообще не упоминалось. Словно она была зачата от святого духа. Хотя святостью здесь и не пахло – характер у Вероники сложился годам к десяти и ого-го какой! «Девочка волевая, целеустремленная, решительная», – утверждала школьная характеристика.

От себя она бы добавила «и справедливая». Тогда все названные качества преобразуются в положительный образ. Это она сама додумалась: если к школьной характеристике добавить слово, ну, к примеру, «злопамятная», то все вышеозначенные качества вполне подойдут будущей преступнице. Да, да, никак не меньше!

От бабаки унаследовала жесткий характер. Бабушка не слабого десятка, ей бы оркестром дирижировать, а она зациклилась на семейно-личностных отношениях и похоронила свои таланты. Хотя взращивать чужой талант – занятие куда менее благодарное, чем развивать свой. Бабушкина психология всегда была загадкой для Вероники – сначала бабака «клала жизнь» на то, чтобы сделать «из нуля человека», а потом, когда наступало время собирать плоды трудов своих, вдруг резко теряла интерес и начинала ненавидеть. Так случилось с мамой. Судя по бабакиному рассказу – забрала она из Питера у нерадивой мамаши дитя, прихватила послушного деда и уехала аж на край земли. В Хабаровск.

Бабка образованная, вольномыслящая плюс энергично-позитивная вложила все свои силы в воспитание внучки. И балет, и языки, и музыка – только учись. Вероника бабку любила, очень сложно не любить того, кому ты всем обязан.

Никто больше в целом свете не называет свою бабушку бабакой. В этом обращении столько тепла и преданности, томами книг не передашь. А одним словом получилось – бабака моя... Это Вероника придумала, слово само из души выпало.