Кэрол Дринкуотер - Оливковая ферма

Наша крошечная апельсиновая рощица представляет собой печальное зрелище. Все шесть деревьев мертвы. Перед отъездом надо будет их спилить.

Слева от дома, на нависшем над морем уступе я разглядела две вишни. Их тоже не мешало бы подстричь, а собирать урожай мы будем, наверное, во время Каннского кинофестиваля. Тогда вместо попкорна можно будет брать с собой на просмотры сочные красные ягоды. Напротив вишен растет большой лавр, к которому из-за зарослей невозможно подобраться. Зато я уже чувствую запах будущих супов и рагу, приправленных розмарином, собственным оливковым маслом и только что сорванным лавровым листом.

Пока я насчитала восемь фиговых деревьев, и одно из них — просто гигант. Его изрытый морщинами, искривленный ствол наводит на мысли о каких-то доисторических чудовищах. Оно бросает густую тень на ведущую к дому дорожку и прячет уродливый бетонный столб с проводами, который надо будет снести, как только у нас появятся деньги на подземный кабель.

Несколько веток нависают прямо над бассейном. Я представляю себе, как приятно будет в перерывах между энергичными заплывами отдохнуть на спине и полакомиться спелыми плодами прямо с дерева. Раньше я никогда особенно не любила инжир, но, возможно, здесь мои вкусы изменятся. Что-то гедонистическое и сексуальное есть в этих плодах со сладкой мякотью, густым соком и множеством семян. Они ассоциируются у меня с пирами в римских термах и с рабами, подносящими гостям целые подносы спелых фруктов. Задрав голову и придерживая одной рукой панаму, я пытаюсь обнаружить в массе зелени хоть один цветок, но не нахожу. Интересно почему? И как же тогда происходит опыление? Жаль, если пчелам не доведется попробовать этого сладкого сиропа.

Я сняла свои часы уже две недели назад и с тех пор, кажется, ни разу ими не пользовалась. Время теперь я определяю по солнцу. Оно поднимается из-за холмов, пробирается в нашу спальню и завтракает вместе с нами. Между завтраком и ланчем навещает вишневые деревья, в полдень стоит прямо у нас над головой, а потом, совершив плавную дугу над морем, ненадолго зависает на западе и неторопливо прячется за холмами, оставляя после себя кроваво-алый след на небе.

Сейчас оно стоит высоко над Фрежюсом. Четыре часа, пора пить чай. Я разворачиваюсь и медленно бреду к дому, где на кухне меня ждет по-стариковски капризный прародитель всех электрических чайников. А куда же подевались Мишель с девочками?

Я продолжаю размышлять над своим списком. Хорошо бы посадить яблони, мандариновые и лимонные деревья; спилить погибшие апельсиновые и еще посадить груши… Нет, одну грушу я, кажется, видела. Она растет на уступе ниже бассейна, примерно там, где завтра начнут устанавливать очистительную систему. На ней есть даже несколько плодов довольно жалкого вида и все изъеденные червями. Грушу тоже надо будет привести в порядок. Мне всегда хотелось иметь настоящий фруктовый сад. Когда я была совсем маленькой, родители купили дом с садом, но мы там не жили постоянно, а несколько коротких визитов были единственными случаями, когда я видела, как мой отец копается в земле. И еще неплохо бы завести небольшой виноградник. Интересно, где разбивал его синьор Спинотти?

Мечты, мечты… Но ведь говорят, что мечты — это топливо для реальности. Я горжусь тем, сколько мы успели сделать этим летом при весьма ограниченных средствах. «Аппассионата» уверенно возрождается, и дом уже зажил собственной жизнью. Свет и тени, краски, формы и запахи как будто разговаривают с нами.

Мишеля с девочками по-прежнему не видно и не слышно, и я решаю не заваривать чай, тем более что я его не люблю. Вместо этого можно вытащить уродливый полосатый шезлонг на верхнюю террасу и спокойно посидеть там, любуясь на море. Я могу смотреть на него часами, наслаждаясь непрерывным движением и игрой света на волнах. У меня уже давно не было такой возможности. Слишком давно. Время идет, а я смотрю, слушаю, наблюдаю, и тревоги с заботами постепенно отступают. На земле даже в полной тишине постоянно бурлит жизнь. Муравьи, ящерицы, жуки и цикады занимаются своими делами, добывают пищу, отбиваются от врагов, ухаживают, спариваются, радуются теплу или страдают от жары. У них не бывает каникул.

Как, впрочем, и у меня. Конечно, случается несколько коротких дней или недель передышки, как сейчас, но по большому счету — нет. Ведь даже теперь я поворачиваю штурвал своей жизни и становлюсь на новый курс. Беру свою судьбу в собственные руки, превращаю мечту в реальность. И не может быть ничего важнее и священнее этого — выбрать свой путь, не пропустив ни одного указателя судьбы.