Ален Роб-Грийе - Ластики

О содержании телеграмм они тоже отзываются по-разному: одна помнит, что они были короткие и невыразительные – подтверждения и отмены приказов, условия встреч – без каких-либо уточнений, которые позволяли бы догадаться о сути намечаемых дел; вторая же говорит о длинных сообщениях, составленных из непонятных, очевидно шифрованных фраз.

– Телеграммы всегда короткие, ведь за каждое слово надо платить, – уточняет Жюльетта Декстер, как если бы она не слышала ничего, сказанного ее коллегой. – В них обычно не повторяют зря то, о чем адресату уже известно.

У мадам Жан нет своего мнения насчет того, о чем говорят и о чем не говорят в телеграммах.

Оставшись наедине, Уоллес и Лоран подводят итог тому, что им удалось узнать. Итог подводится быстро, поскольку узнать не удалось ничего. Андре ВС так и не сказал почтовой служащей ничего такого, что помогло бы напасть на его след или догадаться о роде его занятий; болтливостью он не отличался. С другой стороны, не похоже, чтобы он был жителем этого квартала, во всяком случае, там его никто не знает.

В конце допроса мадемуазель Леберман предложила собственную версию: это врач, который делает запрещенные операции. «Знаете, странные у нас тут бывают врачи», – добавила она с многозначительным видом.

Нет причин с ходу отвергать эту гипотезу, однако Лоран замечает, что его собственная – согласно которой речь идет всего-навсего о торговле древесиной – имеет больше шансов подтвердиться; и она лучше увязывается с графиком поступления писем и телеграмм.

И вдобавок он все еще не уверен, что Андре ВС и есть тот человек, которого мадам Бакс видела в наступающих сумерках у калитки особняка. Его можно было бы опознать по разорванному на плече плащу, но молодая почтовая служащая заявила, что не помнит такой приметы; слова старой девы, утверждающей обратное, принимать в расчет не стоит, а сам по себе плащ – без разрыва на плече – не может служить достаточным доказательством. Равно как и сходство незнакомца с Уоллесом, которое, если принимать его в расчет, может навлечь подозрения и на этого последнего.

Перед тем как расстаться с комиссаром, Уоллес еще знакомится с отчетом, который составил вчера вечером один из двух инспекторов, побывавших в доме убитого.

– Вот увидите, – сказал Лоран, передавая ему небольшую пачку машинописных листков, – это очень интересная работа. Парень, конечно, пока еще слишком молод, чувствуется, что это его первое преступление. Заметьте, он написал отчет по собственной инициативе, ведь официальное расследование прекращено. Думаю, он занимался всем этим для себя, после того как получил приказ закрыть дело. Усердие новичка, одним словом.

В то время как Уоллес принимается за отчет, комиссар делает еще несколько замечаний – похоже, иронических – о выводах, сделанных молодым инспектором, и о его простодушной склонности доверять заявлениям людей, которые «совершенно очевидно издевались над ним».

Отчет начинается так: «В понедельник, двадцать шестого октября, в двадцать один час восемь минут…»

На первых страницах подробно, но без отступлений и комментариев рассказывается о звонке доктора Жюара и о сведениях, которые он дал относительно смерти профессора и о самом покушении. Затем следует очень точное описание особняка и подходов к нему: угол улицы Землемеров, садик, окруженный живой изгородью и обнесенный решетчатой оградой, две входные двери, одна парадная, другая – с задней части дома, расположение комнат на первом этаже, лестница, ковры, кабинет на втором этаже; расстановка мебели в этой комнате также описывается с большой тщательностью. Далее следуют обычные данные полицейского отчета: пятна крови, отпечатки пальцев, вещи, явно находящиеся не на том месте или не в том положении, что всегда… «и наконец, отпечатки № 3 – правая рука – четко просматриваются также на пресс-папье кубической формы, весом семьсот-восемьсот граммов, лежащем слева от исписанного листа бумаги, на расстоянии около десяти сантиметров».

Если не считать этих чересчур подробных указаний, содержание документа до сих пор мало чем отличается от официальных полицейских отчетов, которые Лоран показал Уоллесу еще утром. Но здесь фигурируют два новых момента: недавно вышедшая из строя сигнализация у садовой калитки (для Уоллеса это не ново) и свежие следы на узкой лужайке у западной стороны дома; размеры следов установлены, как и средняя длина шага.

А еще здесь больше внимания уделяется словам экономки. Уоллес даже узнает в приводимых фразах ее любимые выражения. О поломке на телефонной линии и о тщетных усилиях мадам Смит заставить эту линию работать рассказано во всех подробностях.