Тьерри Коэн - Я сделаю это для тебя

— Нужно подстраховаться и предупредить площадь Бово до показа записи, — объявил он, не отрывая взгляда от лица человека на экране.

Идея Эрика удивила коллег.

— В чем дело? — спросила Изабель.

Сюма беспомощно развел руками, показывая, что ни в чем не уверен.

— Не знаю… Что-то в этом деле мне не нравится. Мы должны защитить себя от возможных сюрпризов.

Шарль поднялся, не в силах справиться с возбуждением.

— Я согласен с Эриком. Мы задержим показ материала на полдня и даже на сутки — возможно, появится новая информация о заложнике. Заодно продемонстрируем похитителям, что сами принимаем решения.

— Но они могут разозлиться, если не увидят свою запись в вечернем выпуске, и пошлют диск на другие каналы, которые не станут терзаться сомнениями! — воскликнула Клара.

— Это вряд ли. Пока что мы были единственными получателями, — ответил Шарль.

Эрик решил вмешаться. Возможность упустить сенсацию составляла куда более конкретную угрозу, чем зыбкое предчувствие, возникшее после просмотра видео.

— У нас есть промежуточное решение. Можно сообщить о получении диска и послания и объявить, что мы их изучаем и покажем в следующем выпуске…

— Отличная идея, — согласилась Изабель, — и великолепная приманка.

За полдня полиция опознала заложника.

«Нам необходимо проинформировать вас, месье Сюма, сведения крайне важные». Голос Фредерика Лена в телефонной трубке звучал очень серьезно, даже повелительно, встреча была назначена прямо в Министерстве внутренних дел.

Эрик взял такси и по пути на площадь Бово попытался справиться с обуревавшими его противоречивыми чувствами. Он мог гордиться, что один из самых влиятельных политиков страны выбрал его в собеседники. Детское тщеславие было не к лицу маститому журналисту, но Эрик так и не смог избавиться от этого чувства, входя во двор величественного здания. Кроме того, его терзали сомнения. Неужто он где-то облажался, поверил, что сам ведет игру, а в действительности был всего лишь пешкой?

Не мог он избавиться и от смутного страха. Логика этой истории ускользала от него. Возможно, его ждет крупное разочарование. Эрик предчувствовал, что предстоящая встреча вряд ли польстит его самолюбию — уж скорее заставит усомниться в верности собственных суждений. Его не пригласили — вызвали, и не в пресс-центр, не в студию, а прямо в министерство.

Войдя в зал заседаний, Эрик немедленно ощутил напряженную атмосферу. Лица у всех присутствующих были непроницаемые, а по манере здороваться и пристальным взглядам он понял, что никакого обмена информацией не будет.

Спокойным выглядел только Фредерик Лен. Он представил Эрика собравшимся и сообщил, что министр появится с минуты на минуту. В зале установилась тишина, и Эрик постарался встряхнуться и показать собеседникам, что они не слишком его впечатлили.

Министр коротко поздоровался, сел рядом с Эриком, и эта близость с высоким лицом странным образом успокоила его. Министр слегка отодвинул кресло, чтобы видеть и подчиненных, и журналиста.

— Вы знаете, зачем господин министр попросил вас прийти? — спросил Борис Дебрюин.

Вступление Эрику не понравилось. С какой стати этот человек допрашивает его? Он собирался общаться с хозяином площади Бово и его секретарем по связям с общественностью, а попал на заседание суда, где ему задают абсурдные вопросы.

— Вы хотите сообщить мне важную информацию, — ответил он. — И касается она, конечно, личности заложника.

Дебрюин кивнул, давая понять, что журналист угадал.

— У вас самого есть какие-то предположения? — поинтересовался шеф Оперативного отдела.

— Конечно нет! — возмутился Эрик, с трудом сдерживая холодную ярость.

В этот момент в мозгу у него прозвучал сигнал тревоги. Как будто он солгал, проходя проверку на детекторе лжи. Солгал самому себе.

— Не понимаю, к чему все эти вопросы! — бросил он и немедленно пожалел, что взял такой тон.

Он не должен вести себя, как подозреваемый на допросе.

— Извините, был излишне резок, — сказал Дебрюин. — Я просто пытаюсь…

— …выяснить, не скрываю ли я чего, — сухо перебил его Эрик.

Дебрюин коротко улыбнулся, подтверждая правоту журналиста.

— Зачем бы я стал что-то от вас скрывать? — раздражился Сюма.

Борис Дебрюин посмотрел на своих людей, перевел взгляд на министра, как будто хотел спросить, может ли ответить на вопрос Сюма на этой стадии разговора.

— Дело в том, что вы… знаете этого человека, — сухо сообщил он.