Сулейман Файяд - Живой мост

— Можно организовать вылазку! — запальчиво возразил Фахми.

— И этого нельзя, — раздался спокойный голос командира. — Мы ведь солдаты и должны подчиняться приказу.

Фахми замолчал. «Сражаться нельзя, вылазка запрещена, — проносилось у него в голове. — Что же тогда можно?» С того времени, как спало напряжение боя, он днем и ночью сидит за песчаным бруствером, обращенным в сторону врага. Ничего не делает, только наблюдает и ждет. До каких же пор?

«Я всегда буду ждать тебя. Я горжусь тем, — говорила она, — что стану женой героя…»

«Героя!» Лоб его покрылся потом и во рту стало горько, когда эти слова дошли до сознания. Она хочет — как это он сразу не понял, — чтобы он стал героем, а не стоял в стороне от событий последних лет. Всю свою жизнь он был убежден, что не способен совершить подвиг. Ведь он так боялся крови и смерти! Даже не ходил на демонстрации, когда учился в школе, и ни разу в жизни не участвовал в драке. Во время тройственной агрессии [4] Речь идет об агрессии Англии, Франции и Израиля против Египта 29 октября — 7 ноября 1956 года. общий патриотический порыв захватил и его, но в ополчение, как многие соседи по кварталу и некоторые коллеги по службе, он не пошел. Он говорил, что действия регулярной армии эффективнее, чем безрассудные партизанские вылазки. А когда после агрессии его призвали на военные сборы, он благодарил бога, что время пребывания на сборах прошло спокойно.

«Я уверена, — сказала она, — что ты способен на большее…»

Сначала его охватила растерянность, потом он ожесточился, горя желанием отомстить за кровь товарищей. Но бой утих, спало и душевное возбуждение. Солдат превратился в постояльца этого окопа. Правда, он больше не боялся вида крови, не страшился и смерти. Но какой от этого прок? И товарищи считают обязательным приказ о прекращении огня! Не хотят подобраться к позициям противника, подорвать их и уничтожить. Что же делать? Совершить рейд в одиночку? А что он сможет без поддержки друзей?

Фахми очнулся от своих мыслей, когда командир объявил о смене караула. Он освободил ячейку окопа и тяжело побрел туда, где предстояло провести несколько часов в тревожной дремоте, чтобы потом вновь заступить на дежурство.

Восходящее солнце застало его снова в пулеметной ячейке.

Обычно он просыпался до зари, не нуждаясь в том, чтобы его будили, и принимал дежурство за пулеметом еще до восхода солнца. Вот и сегодня он проснулся, когда первые нити зари едва забрезжили на горизонте. Он занял свое место за пулеметом и с волнением стал наблюдать за борьбой красок пробуждающегося дня.

Подошедший Тахир пошутил:

— Следишь за состязанием? Так кто же победит: свет или тьма?

Фахми даже не обернулся к нему.

— Не думаешь ли ты, что своим молчанием сотворишь чудо? — запальчиво добавил Тахир. — Только мучаешь сам себя, вот и все.

Через некоторое время Фахми повернул к Тахиру лицо и произнес голосом, выдававшим его волнение и растерянность:

— Удивительно, как это удается тоненьким лучам победить эти тонны мрака и очистить горизонт?

— Пусть устроят вылазку, — шутливо отозвался Тахир.

Бесчувственность Тахира огорчила Фахми, и он отвернулся, вновь углубившись в молчаливое созерцание окружающего мира.

Когда темная глубина пространства омылась светом зари, сеть окопов показалась извилистым руслом среди обширной пустыни. Ее выдавал только песчаный бруствер, обращенный к врагу. В окопах происходило движение.

Со стороны позиций противника донесся орудийный выстрел. Снаряд упал неподалеку. Раздался взрыв, и к небу взметнулся смерч пыли, внутри которого кружились языки пламени. Бойцы тотчас заняли свои места у пулеметов и, как только было приказано открыть ответный огонь, принялись отбивать огневой налет врага, который уже превратился в сплошной шквал.

Через несколько минут находившийся у своего пулемета Тахир увидел, что Фахми вылез из окопа и пополз в сторону вражеских позиций.

— Фахми! — закричал он. — Ты с ума сошел? Куда ты?

Командир крикнул:

— На место, Фахми!

Фахми был еще недалеко и должен был услышать приказ, несмотря на свист снарядов и грохот разрывов. Он обернулся и, прижимаясь к земле, крикнул:

— Прикройте меня огнем, чтобы я смог добраться до них! Я заставлю замолчать их орудие!

И он снова пополз к позициям врага. Вслед ему кричали: «Осторожно! Впереди минное поле!» Но он уже не внимал ничему. Руки его крепко сжимали автомат, спина прогибалась под тяжестью рюкзака с взрывчаткой и гранатами.