Альберто Васкес-Фигероа - Океан

Мануэла Кихано с рассветом спустилась к берегу и дошла до одной из многих бухточек, затерявшихся среди скал. Там она разделась догола, вошла в воду и мылась крупным куском зеленого, плохо пенящегося мыла до тех пор, пока от холода тело ее не начала бить крупная дрожь.

Наконец она обсушилась на утреннем ветру, снова надела свое единственное платье, купленное ей мужем, и направилась к Аурелии Пердомо, которая была ее учительницей и которую она выбрала в качестве крестной в день своей свадьбы.

— Вчера ночью меня изнасиловали трое мужчин, — сказала она.

Аурелия так и села, обмякнув, на кухонный табурет и закусила губу, чтобы не закричать. Она, не проронив ни единого слова, с бесконечной жалостью во взгляде посмотрела на молодую женщину, которую знала с рождения и о которой одно время подумывала как о потенциальной невестке.

— У них лица были закрыты масками, да еще и было темно, — продолжила Мануэла, — однако я знаю, что это были чужаки. От них не пахло морем, да и руки у них были не такие, как у рыбаков.

— Ты рассказала о случившемся Онорио?

— Он еще не вернулся из моря.

— Думаешь рассказать?

— Зачем? Чтобы он пошел туда и его убили? — тихо возразила она. — Никто, кроме тебя, не должен этого знать. Даже моя мать. Она начнет кричать и закатит скандал, который не снился и всем чертям в аду. И люди, хоть и станут жалеть меня, будут шептаться у меня за спиной. Тогда уже ни я, ни Онорио не сможем спокойно жить в этом селении. Но я родилась здесь и хочу здесь же умереть.

Аурелия молча кивнула и снова хранила молчание, пока готовила цикорий, в трудные времена заменявший островитянам кофе. Она наполнила две чашки, принесла несколько галет, которые сама же и состряпала, козьего сыра и, наконец, села напротив своей ученицы:

— А почему только мне ты об этом рассказываешь?

— Сама знаешь.

— Я буду знать лучше, если ты мне объяснишь…

— Эти люди здесь из-за вас, — сказала Мануэла. — Они ищут Асдрубаля и не прекратят творить зло, пока не найдут его. — Она на секунду замолчала, пока нехотя надкусывала сыр. — Сегодня зло пришло в мой дом. Но я об этом никому не скажу. Однако завтра или через неделю они выберут другую, которая станет кричать и обо всем расскажет своему мужу, и он обязательно захочет отомстить… — Она пристально посмотрела на Аурелию. — А может, она станет сопротивляться, и тогда они ее убьют…

— Понимаю.

Мануэла Кихано ничего не сказала, и Аурелия выдержала ее взгляд, который лучше любых слов говорил о ее чувствах.

— Понимаю, — повторила Аурелия. — Считаешь, что это мы виноваты в твоей беде? И что мы будем виноваты в любых зверствах, которые станут творить чужаки?

— Я не из тех, кто может судить Асдрубаля, — последовал ответ. — Думаю, что любой другой на его месте сделал бы то же самое. Однако нет никаких сомнений: если бы он сдался, то все снова встало бы на свои места.

— Если он сдастся, его убьют.

— Цивильная гвардия защитит его.

— И сколько времени они смогут его защищать? — задала вопрос Аурелия, и в голосе ее послышались сердитые нотки. — Если Матиас смог притащить сюда этих мерзавцев, думаешь, он успокоится после ареста моего сына? Да он даст взятку тюремщику и заплатит какому-нибудь убийце, чтобы тот зарезал моего сына! Нет! — добавила она твердо. — Если и было время, когда я сомневалась, как поступить, то оно давно прошло… Никто не хочет справедливости для моего сына. Я не стану уговаривать его вернуться, ведь тем самым я бы уговаривала его принять смерть от руки убийц!

— Ну а я в чем виновата? Или бедный Торано, у которого сожгли баркас? Или все эти люди, у которых нет воды даже для того, чтобы приготовить себе еду? Или Исидоро, которому разгромили таверну и он до сих пор не может оправиться от побоев? — Она протянула руку над столом и взяла руку Аурелии, лежавшую рядом с чашкой. — Я люблю тебя всем сердцем, мы подруги, и я благодарна тебе за все, чему ты меня научила. Одно время я даже думала войти в вашу семью. Я смогу пережить то, что со мной сделали. Страх уже прошел, а унижение со временем забудется. Забеременеть я не могу, так как со дня окончания месячных прошло всего два дня. Через несколько месяцев я лишь изредка стану вспоминать о случившемся. Но вот другие?

— Ты считаешь, что я не думаю о них каждую минуту? — Казалось, что Аурелия впервые вот-вот потеряет выдержку и заплачет. — Все это время я живу как в кошмаре, жду, что то, что случилось с тобой, произойдет и со мной. Или эти выродки просто убьют меня. Они пытаются надавить на нас, используя вас всех, ибо понимают, что мы все скорее умрем, чем выдадим своего сына и брата. Клянусь тебе, я уже давно потеряла сон, пытаясь решить проблему, но ровным счетом ничего мне в голову не приходит.