Елена Антонова - Неисторический материализм, или ананасы для врага народа

Председатель КГБ накручивал телефонный диск.

К городу стягивали войска.

Сергей страдал. Он всегда знал, что эксперимент закончится рано или поздно и он навсегда покинет дом на берегу реки, начинающего шустро осваивать компьютер Петьку, бестолковую Потаповну и последний оплот коммунизма. Но самое главное – он покинет Марину. Иногда днем, пока Марина с Катей занимались хозяйством, он придумывал себе неотложные дела в соседних деревнях и наведывался в лабораторию.

– Когда эксперимент закончится, все оборудование заберут? – мрачно спрашивал он Андрея в тридцатый раз.

– Все, – терпеливо отвечал Андрей.

– Точно?

– Абсолютно.

На тот раз Сергей внес некоторую новизну в их беседу:

– А если я там останусь?

Андрей вздохнул.

– Этого тебе никто не сможет запретить. Пожалуйста, оставайся. Но шансов вернуться назад у тебя не будет никогда. Если ты к этому готов – оставайся.

– Готов! – мужественно ответил Сергей.

– Тогда я могу только позавидовать твоему мужеству! – сказал Андрей. – Жаль только, что Марина не сможет этого оценить.

– Почему? – немного испуганно спросил Сергей.

Андрей молча крутил пальцем у виска.

– А, ну да! Но все равно она этого стоит.

– Стоит, стоит, – соглашался Андрей. – Они и не таких жертв стоит. Когда тебя там раскусят и арестуют или сошлют куда-нибудь за незаконные трудовые доходы, тогда ты и будешь себе это повторять в качестве утешения. Ну, и ты останешься без всех благ цивилизации, к которым привык. Без телевизора…

– Телевидение там скоро будет! – горячо возражал Сергей.

– Ну да. Одна правительственная программа. Черно-белая. Дальше. Без телефона. Даже обычного, не говоря уж о мобильнике. И – без продуктов. А вкусно поесть ты любишь! – ехидно добавил Андрей.

– Ну почему без продуктов! Марина так готовит…

– Историю надо было лучше учить, – в который раз наставительно сказал Андрей. Уже через год в Советском Союзе даже хлеб будет трудно купить. Так что, – похлопал он Сергея по плечу, – смелый ты человек.

Сергей, чувствуя себя не очень смелым, отбывал в Советский Союз, где действительно начинал ощущаться некоторый дефицит продуктов.

Июль баловал долгими теплыми вечерами. Дед иногда приезжал погостить на даче и пообщаться с Сергеем – он собирался уезжать к невесте, бабушке Нине, в Гомель. Сергей ему завидовал и говорил сам себе, что вот и он тоже может уехать к своей невесте – из двадцать первого века в середину двадцатого.

Но он сам уже понимал: он пропадет здесь, как пропадает выращенная в аквариуме рыбка, если ее выпустить в реку.

– Изнежен, слаб, – негодовал он сам на себя, пытаясь примерить на себя маску героя.

Он пытался понять, было ли его чувство навеяно романтикой неизбежной разлуки или он и в самом деле был влюблен.

Он мучительно решал, что ему делать. В глубине души он надеялся, что связь с будущим возобновится. Может понадобиться еще один эксперимент. Собственно, связь времен может иметь и другие причины, вполне меркантильные. Коммерческие, например. Правда, они могут понадобиться лет через двести.

В конце концов, живут же здесь люди, и вполне счастливы. Вот Марина, например, со своими родителями. Правда, трудно сказать, как бы они чувствовали себя, не будь с ними рядом Сергея.

Он смотрел на Марину, когда она сидела в шезлонге, блаженно закрыв глаза. И твердо решал – останусь.

Пару часов спустя, глядя на пустые прилавки магазина, он внутренне содрогался, – нет, так жить невозможно. Он привык, что если есть деньги, то на них можно покупать вещи и продукты. Ощущение, когда деньги, в общем-то, бесполезны, было, на его взгляд, уж слишком экстремальным.

«Останусь!» – решал он, идя по улицам Средневолжска и любуясь еще не облупленными стенами домов, которые в его времени будут объявлены памятниками старины. Он представлял себе, как они с Мариной будут здесь гулять, и это ему вполне нравилось. Правда, среди городских домов еще не был построен «Макдональдс», фирменные магазины одежды, ледовый дворец и тренажерный зал с бассейном, в котором он привык заниматься два раза в неделю. Да, и парикмахерский салон! И душ, как у них на даче. В городе провести воду он уже не сумеет. А в Сосновке, как справедливо предсказывал Барсов, дом могут отобрать в любой момент как построенный на нетрудовые доходы. Нет, так жить он не сможет.

Вечером он доставил из будущего мясо, и они стали готовить шашлык – ждали в гости Кирюшиных и Петровых. Увидев костерок, у дома останавливались соседи и гадали, какой у них нынче праздник. В мангале потрескивали дрова, в сторонке стояла кастрюля с маринующимся мясом. Цветы, которые заботливо выращивала Катюша, уже почти все зацвели, и запах дыма смешивался с ароматом пионов и еще чего-то душистого и летнего.